КНИЖНЫЙ ШКАФ
НЕЖЕНА
Владимир ХРОМОВ
«Хотел бы ты дрессировать летучих
мышей?» — этот вопрос застал меня врасплох.
Вначале мне показалось, что со мной шутят, но,
видя серьезные лица и деловой их вид, понял — это
не то, о чем я подумал. Тут же представил себе
мысленно, как я стою и даю команды: Сидеть! Лежать!
Стоять! А эти самые летучие мышки четко, строем
выполняют их. Смешно, да и только! По всей
видимости, мое внутреннее состояние ясно
вырисовывалось на моем лице. Осознав своеобразие
вопроса и его постановку «в лоб», мне повторили
его со всей серьезностью. Все еще пребывая в
состоянии недоверия к происходящему, я дал
согласие.
На следующий день я прибыл для
оформления на работу, и только ближе к вечеру мне
показали место работы. Это было полуподвальное
помещение с несколькими комнатами разного
размера. Одна из них напомнила мне картинку из
фантастического фильма. Огромная
счетно-вычислительная машина с большим
количеством разного цвета и размера лампочек и
кнопочек занимала ее почти целиком. Люди в белых
халатах куда-то нажимали, отрывали какие-то
проколотые с двух сторон листы бумаги. Машина
жужжала, а сотрудники тихо обсуждали полученные
результаты. Следующая комната, самая большая и
завешенная мелкой матерчатой сеткой, была тем
манежем, где в будущем мне нужно было показывать
свое искусство дрессировщика. Резкий запах со
слезоточивым действием сильно ударил в нос,
когда открыли дверь в небольшую комнату, внутри
которой стояло несколько ящиков с горящими
лампами и накрытыми сверху решетками. В них жили
мои подопечные с бархатистой шерстью разного
цвета — от бурого до серебристо-серого, —
большими полупрозрачными ушами, а некоторые с
точно такими же носами. При нашем появлении они
засуетились, заворчали своими трелями.
Энтузиазм мой несколько поостыл, когда
я обратил внимание на их зубки, частые и острые.
Они постоянно разевали рты, хвалясь белым
великолепием клыков. Еще хуже мне стало после
поступившего предложения взять одну из них в
руки. Душа трепетала от страха, но сознание
диктовало — надо! Моя рука направилась в гущу роя
висящих вниз головой мышек. Первое «крещение
боем» прошло с небольшой потерей крови.
«Кто же лезет в самое пекло? Надо брать крайних и
так, чтобы укусить тебя у них не было возможности,
— под подбородок!» — последовало назидание
моего опытного в этом деле наставника.
«Пробуй дальше!» — скомандовал он.
Ничего не оставалось, как вновь попытаться взять
этих «ласковых» зверьков в руки. На этот раз мною
была выбрана отдельно висевшая, молчаливая мышка
большего размера, чем ее сородичи рыжего цвета с
круглой мордой. Моя рука осторожно подкралась к
ней и схватила ее так, что указательный палец
прямиком угодил в открывающуюся пасть. Какие там
были зубы! В тот момент я был готов поспорить, что
у акулы зубы меньше. Она, спокойно пожевав мой
палец, сплюнула его на то место, где ему должно
быть, — под подбородком. Так началась моя
трудовая деятельность с необычным отрядом
подчиненных.
Летучие мыши — уникальные существа,
живущие на нашей планете. Различают ультразвук
многие животные, но в той мере, как это делают они,
могут далеко не все. Посылая его из своего
приоткрытого ротика вперед, а через мгновенье
ловя его отражение, они видят на многие десятки
метров вокруг себя. Ни одно, даже мельчайшее,
насекомое не ускользнет от них. Удивительно
устроены их руки-крылья, с виду гибкие и покрытые
очень нежной, приятной на ощупь кожицей,
натянутой на тоненькие косточки и требующей
особого ухода и заботы о себе, они способны
вытворять чудеса. На верхнем сгибе расположен
коготок, крепко прикрепленный к крылу своим
основанием. Нижние лапки с когтистыми пальчиками
на концах также соединены между собой кожистой
перепонкой с хвостиком внутри нее. Их полет
неслышен. Порхая и планируя, они используют
потоки и завихрения воздуха для увеличения
скорости и виртуозности при ловле насекомых.
Вящиках, где содержались летучие мыши,
было тепло от лампочек и от них самих.
Присмотревшись повнимательней, я обнаружил
огромное количество их пещерных сожителей,
которые ползали, бегали и прыгали повсюду. Бедные
мышки постоянно почесывались, пытаясь
избавиться от них, но те, падая, вновь подбирались
к ним. Кого здесь только не было: клопы, клещи,
блохи, вши и власоеды; все эти прожорливые и
ненасытные твари кусали и ели их поедом. Спасая
летающую братию от паразитов, я обработал их
порошком пиретрума, а жилища, наполненные
отпавшими и полуживыми кровососами, тщательно
вымыл и ошпарил крутым кипятком. Удовлетворенный
содеянным и полученными результатами, я сел и
задумался. Сроки, отведенные мне, были слишком
короткими. В мою задачу входило научить их
различать предметы по мельчайшим деталям, а
миниатюрный микрофон, установленный рядом,
записывал бы посылаемые ими звуки, которые
впоследствии обрабатывались и расшифровывались
специалистами.
Прибывшие животные были из разных мест
и, прожив несколько дней в неволе, ручными стать
сразу не могли. За время первых знакомств с
вверенным мне поголовьем кожа на моих изъеденных
пальцах загрубела и превратилась в своеобразный
панцирь, состоящий из больших мозолей.
Защищенный таким образом от укусов, набравшись
опыта и уже достаточно приучив к себе «друзей по
несчастью», я приступил к основному этапу.
Агрессивность их сохранялась до тех пор, пока я
не начал предлагать им насекомых и их личинок
прямо из рук, по очереди. Результаты не заставили
себя ждать: через несколько дней я мог общаться с
ними на ты.
Каждый день, ранним утром, придя на работу первым
и пересадив мышей в садок, переносил в засеченную
комнату. Сажая каждую мышку на специальную
площадку и слегка придерживая одной рукой,
другой кормил по каждому ее требованию. Затем
отпускал, давая возможность налетаться. Вскоре
мои ученики стали самостоятельно садиться на
стартовую, как я ее называл, площадку, раскрывали
рот, посылая в мою сторону сигналы, которые я,
естественно, не слышал.
На следующем этапе нужно было научить
их распознавать свою мишень. Это было уже делом
более простым. Приставив мишень для запоминания
близко к площадке, кормом завлекал своих летунов
на нее, с каждым днем увеличивая расстояние между
площадкой и мишенью. Ученики были на удивление
смышлеными и быстро освоили требуемое. Они
обнаруживали свой предмет в любом месте, куда бы
я его ни ставил, стремительно летели на него и тут
же получали вознаграждение. Результатами
контрольных испытаний остались довольны и люди,
и мыши.
Прошло немного времени. Мышки
значительно прибавили в весе, стали вялыми и на
свою мишень-кормилицу обращали внимание лишь в
самом начале трудового дня. Они с большой
неохотой летели к ней, принимали корм и засыпали.
Со значительно большим удовольствием они
оставались на моих руках, и мне постоянно
приходилось чуть ли не с силой снимать их с себя.
Но они вновь забирались на руки, тыча своими
разными носами в кожу, облизывали ее и что-то при
этом щебетали. О покусах я забыл, и мне казалось,
что это было не со мной. Работа постепенно
разлаживалась. Мышки полностью игнорировали
мишени и выискивали только меня. Их значительно
возросшая толщина тела позволяла искать другую
забаву, которой оказалась моя персона.
Выпущенные для моциона, они почти не летали,
облепляли меня, ползали по всем доступным и
недоступным местам, стрекотали на своем
тарабарском языке, облизывали, абсолютно не
желая возвращаться восвояси. По совету опытных
специалистов, чтобы прекратить их
расхолаживание, необходимо было устроить им
искусственную спячку. Для этой цели годился
любой бытовой холодильник. Любезно
предоставленный сотрудниками и слегка
переоборудованный «ЗИЛ» превратился в холодную
пещеру, куда были перемещены крылатые
сотрудники, отказавшиеся работать. «Курортный»
сезон продолжался недолго и сыграл свою
положительную роль в восстановлении
трудоспособности летучих мышей, но не у всех.
Одна, наиболее ласковая, наотрез отказалась
летать на неживой предмет. Только мое
присутствие возбуждало в ней аппетит. Пришлось
вычеркнуть ее из рабочей группы и продолжать
баловать ее и себя, таская всюду с собой и ласково
называя «Нежена».
Работа над темой подходила к концу.
Наша группа расформировывалась. Своих
талантливых учеников пришлось передать в
основной отдел. Но с преданной, любимой и любящей
Неженой расставаться не хотелось. Время было
летнее. Теплые дни звали на природу. Быстро
собрав необходимые пожитки и прихватив с собой
садок со своей летающей подружкой, я отправился в
поход. Выбрав дикое, безлюдное место на берегу
большого водохранилища и предаваясь жизни
дикаря, я любовался природой средней полосы
России. Мой лагерь состоял из палатки и тщательно
оборудованного кострища. Нежена расположилась
рядом на небольшой березке в своем садке. На
вечерней зорьке она засуетилась, часто
приоткрывая свой ротик. Открыв дверцу, я
предоставил ей свободу выбора. Выпорхнув, она
начала кружить вокруг лагеря, затем куда-то
исчезла. Понимая, что так будет лучше, я все же
надеялся на ее возвращение. И она вернулась!
Утром я обнаружил ее мирно спящей у себя.
Отозвавшись на мое прикосновение своим ласковым
чириканьем, она продолжила свой сон. Несколько
дней, отсутствуя по часу, она возвращалась, но
затем ее прилеты стали мимолетными. Поняв, что
это прощание со мной, я стал собирать вещи. В этот
вечер она улетела и не вернулась, встретив своих
собратьев и осознав, что истинная жизнь возможна
только на воле, среди «тебе подобных».