Детский сад сто лет назад «Ничто не ново под луною!» Сколько не повторяй эту фразу, а каждый раз не перестаешь удивляться, сталкиваясь с фактами. Так и мы испытали некоторое потрясение, обнаружив, что в дореволюционной России существовал журнал «Детский сад». Несколько экземпляров этого журнала за 1875-, 1876- и 1890 годы сохранились в отделе для педагогического чтения Российской государственной детской библиотеки. Выдают журналы в случаях исключительных и без выноса из стен библиотеки, так как они числятся в «ветхом фонде» и являются редкими образцами книгопечатания позапрошлого века. Наш случай сотрудники библиотеки посчитали исключительным, и мы получили вожделенные копии статей, написанных в «незапамятные времена». Подумать только! Эти тексты появились на свет за сорок лет до Первой мировой войны. Некоторые сентенции авторов звучат наивно и забавно. А некоторые статьи с угрожающей точностью воспроизводят злободневную проблематику сегодняшнего дня, например: «Детский сад, на время дискредитированный в глазах педагогов, начинает возрождаться в новых формах, ставящих его ближе к жизни и ближе к задачам народного образования» (из статьи «Новый тип детского сада как первой ступени в народном образовании», 1890 год). Или: «…родители не знали, что делать с детьми, не достигшими еще того возраста, в котором принимают в казенные заведения… Госпоже Тюменцевой выпала нелегкая задача: по возможности менее удаляясь от Фребелевского взгляда на воспитание детей от 3 до 8-летнего возраста, …удовлетворить в то же время требованиям родителей…» («Детский сад в Иркутске», 1875 год). начальные рефлексы и о представленiяхъ или понятiяхъ, тутъ не можетъ быть ръчи. Но когда ребенокъ становится больше, когда играетъ въ солдатики, когда онъ начинаетъ читать о подвигахъ храбрости, мужества, исторiи богатырей, у него является цълая масса очень многостороннихъ впечатлънiй и всъ эти представленiя могутъ идти въ ту или въ другую сторону, смотря потому, какъ былъ направленъ ребенокъ, и его страсть ко всему блестящему, выдающемуся, большому. Но что такое «блестящее» и на какомъ блестящемъ остановится ребенокъ? Изъ одной и той же любви къ блестящему могутъ вырости и благородныя чувства, благородныя стремленiя, рыцарскiя понятiя и страстность получитъ сосредоточенную силу; а можетъ таже самая любовь къ блеску превратится въ одну страстность къ блеску внъшнему. Все зависитъ отъ нравственныхъ понятiй, которыя будутъ вложены въ ребенка. Одинъ ребенокъ играетъ въ солдаты и другой играетъ въ солдаты. У одного солдаты только маршируютъ, и ярко раскрашенные пъхотинцы, кавалеристы и блестящая артиллерiя воспитываютъ любовь лишь къ парадной сторонъ дъла, къ внъшнему блеску, къ внъшнему шуму, къ сценамъ битвъ. Другому ребенку, а пожалуй и тому же самому, но другiе воспитатели внушаютъ иныя понятiя, и у этого ребенка солдаты воюютъ, сраженiя свершаются цълыми армiями; но въ то же время симпатiи ребенка къ той или другой воюющей сторонъ уже опредълятъ eгo будущiй складъ понятiй. Въ Прусско-Французскую войну, дъти самыхъ миролюбивыхъ родителей начали играть въ солдаты. Но у однихъ дътей побъдителями оказывались всегда нъмцы, у другихъ—французы. Это, по-видимому, мелочи, а между тъмъ въ этой мелочи уже лежитъ тотъ будущiй конецъ рефлекса, которымъ опредълится, быть можетъ, все будущее поведенiе человъка. Говорятъ, что игра въ солдаты прiучаетъ дътей къ дурнымъ чувствамъ и къ насилiю. Конечно это невърно. Невърно потому, что одно и то же внъшнее впечатлънiе можетъ выразиться разными поступками и изъ нихъ, конечно, только одинъ явится неизбъжнымъ, роковымъ слъдствiемъ. Bcъ дъти, особенно мальчики, любятъ шумныя игры, гдъ требуется сила, гдъ можно ее выразить и гдъ можно явиться героемъ. У ребенка вообще самое преувеличенное представленie о своей силе. Съ этимъ же преувеличенiемъ онъ ростетъ, и часто жизни приходится очень поломать человъка, пока онъ не найдетъ върную мърку своихъ силъ. Ребенокъ очень скоро прiучается выдълять себя изъ внъшняго мipa, любить себя въ игръ. Наслажденiе для ребенка тъмъ выше, чъмъ выше онъ можетъ чувствовать себя. Поэтому каждый ребенокъ герой въ своей игръ и всегда хочетъ бытъ первымъ, всегда хочетъ быть больше другихъ. Воображая себя героемъ, онъ сначала понимаетъ и чувствуетъ только одни внъшнiя свойства героизма, и это повторяется очень долго, прежде чъмъ у дътскаго героизма явится внутреннее содержанiе. Герой и рыцарь, плъняющiйся подвигами Ринальдо-Ринальдини или Баярда, этого рыцаря безъ страха и упрека, или подвигами Наполеона I, можетъ въ концъ концевъ воспитать въ себъ лишь чувство Ѕомки разбойника. Играя въ французско-нъмецкую войну, онъ можетъ развить въ себъ или французскiя, или нъмецкiя понятiя и стремленiя. Если во всъхъ своихъ играхъ ребенокъ, путемъ повторенныхъ рефлексовъ и постоянно укореняющейся привычки, будетъ проникаться высокими рыцарскими чувствами, будетъ ненавидъть и презирать порокъ, будетъ помогать слабому, защищать безсильнаго, разовьетъ въ себъ любовь къ правдъ, неустрашимость нетолько въ подвигахъ военнаго мужества, но еще болъе важнаго мужества—гражданскаго, разовьетъ великодушiе, сострадательность, то конечно изъ такого ребенка сформируется высоконравственный идеальный человъкъ. Не важно, что ребенокъ многое понимаетъ еще по своему, не анализъ понятiй играетъ при этомъ роль, а общiй строй дътской души. У ребенка можетъ быть очень своеобразное представленiе о порокъ и даже о великодушiи и насилiи. Очень великодушный и добрый, онъ въ то же время можетъ быть обидчиком. Но здъсь важны не частности, а собственно то чувство отвращенiя, которое ребенокъ получаетъ ко всему дурному. Bcъ эти чувства и понятiя ребенокъ воспитываетъ въ ceбъ путемъ представленiя о его любимой игръ или въ его любимомъ игрушечномъ repoъ, въ которомъ онъ какъ въ центръ сосредоточиваетъ себя. Проходитъ пора дътства и ребенокъ, сливавшiй себя съ своимъ героемъ, полюбившiй всъ его свойства, оставивъ игрушку, полюбитъ тъ ея качества, которыя онъ перенесъ изъ себя на нее. Прекрасное и благородное, которое ребенокъ любилъ въ своей игрушкъ, стало строемъ его души и теперь онъ уже любитъ благородство въ своемъ личномъ наслажденiи имъ. Какъ чувство страха принадлежитъ къ числу самыхъ унижающихъ и подавляющихъ чувствъ, такъ страстная любовь къ правдъ принадлежитъ къ числу самыхъ возвышающихъ чувствъ. Примеры можно множить. Но лучше самим познакомиться с этими материалами. В публикуемых текстах мы сохранили старый шрифт и старую орфографию. Статьи предстанут перед нашими читателями в том виде, в котором их читали педагоги ХIХ века. Кроме удовлетворения познавательного интереса и любопытства, чтение, безусловно, будет иметь и определенный психотерапевтический эффект: сто пятьдесят лет назад воспитатели мучились все теми же проблемами. А значит — жизнь продолжается! Я, солдатик оловянный! Солдатики — обязательная составляющая игрушечного богатства каждого мальчишки. Игра в солдатики совсем не обязательно связана со смертоубийственным побоищем и только с побоищем. Солдатики с успехом принимают участие и в «мирной жизни». Их участие необходимо в различного рода «государственных» играх. Из воспоминаний известных людей выясняется, что многим из них игра в солдатики дала импульс к развитию серьезных увлечений историей. А коллекции оловянных солдатиков представляют собой большую культурно-историческую ценность. Например, собрания двух знаменитых коллекционеров А.Любимова и М.Люшковского хранятся в Суворовском музее в Петербурге. Особую популярность игрушечные солдатики приобрели в ХIХ веке — с началом «эпохи историзма». Если до этого среди игрушек можно было обнаружить только воинов своего времени, то теперь стали изготавливать фигурки, изображавшие людей прошлого: рыцарей, индейцев, солдат чужеземных армий. Подобные игрушки имели, конечно же, гораздо более высокий «образовательный» статус. (Не случайно в Германии их называют не «солдатиками», а «культурно-историческими фигурками».) В Москве солдатиков можно было купить в Гостином дворе, в игрушечной лавке Дойникова. Там они продавались, уложенные в берестяные коробочки. Кстати, с развитием фабричного игрушечного производства солдатики перестали быть оловянными. Их делали из цинка, так как олово считалось металлом, вредным для здоровья. Но, благодаря авторитету Ханса Кристиана Андерсена, название «оловянные» закрепилось за всеми металлическими солдатиками. Мы и сегодня склонны возводить их родословную к старой оловянной ложке и наделяем их исчерпывающим качеством: «стойкие».