Игры какъ воспитательный факторъ
Отличительная черта доживаемого века
— всеобщее недовольство. Это недовольство
объясняется не одними лишь внешними причинами,
но также и чрезмерным развитием невозможности
интеллигентных классов. Мужчины перестали быть
мужчинами, они размякли, чуть что — слезы... Они
даже уподобились нежным барышням, и от малейшего
вздора с ними делается истерика или они впадают в
ипохондрию и слывут в обществе чудаками. Больше
всего все теперь страдают неврастенией. Это
теперь такая же модная болезнь, как дамская
военная шинель с крылаткой — модная одежда.
Неврастения обуревает, конечно, только
интеллигентное общество, вследствие чрезмерного
напряжения нервной системы. Необычайное
развитие современной культуры требует от
теперешнего борца за существование крайнего
напряжения всех сил, и, чтобы ему это облегчить,
семья, а затем школа всячески старается с самых
ранних лет напичкать его возможными знаниями,
едва ли, впрочем, пригодными в жизни, лишает его
возможности физически окрепнуть и не дает ему ни
минуты отдыха; будущий интеллигент становится
рано раздражительным, вспыльчивым,
впечатлительным, нервозным, малокровным,
бледным, худощавым, страдает головными болями,
нередко сердцебиением и бессонницей, или сон его
нарушается тревожными сновидениями; уже с 3-го
или 4-го класса становится близорукость и устает
от получасовой прогулки или малейшего
физического труда.
Чтобы предупредить и устранить
нервозную тряпичность молодежи, возлагали
большие надежды на так называемую «шведскую» и
«немецкую» гимнастику. Гимнастика обязана была
не только предохранить учащуюся молодежь от
разного рода неврастений и близорукости, но даже
создать героев, атлетов, храбрецов и образцовых
воинов. Эти надежды, это увлечение гимнастикой
было вызвано главным образом наполеоновскими
войнами. Немцы, живя в соседстве с таким
беспокойным народом, как французы, ежеминутно
трепетали за свое существование и потому стали
придумывать всевозможные способы для развития и
возбуждения в народе наибольшего количества
физических сил, мужеств, воинской дисциплины.
Результатом этих тяжких дум и стремлений было
введение во всех школах и в войсках гимнастики
Яна, отличавшейся множеством акробатических
штук. Но и гимнастика не оправдала возлагаемых на
нее надежд, и даже немцы, самые яркие ее
поклонники, стали в ней разочаровываться.
Педагоги же и гигиенисты совсем ее теперь
отвергают. Даже французы отреклись от школьных
баталинов, которыми когда-то восхищались.
Немцы тоже сознают сами свое увлечение
гимнастикой, и в журнале «Gesundheit» № 19 д-р Кюнер во
Франкфурте-на-Майне предлагает «новый метод
воспитания». Значит, все всюду встрепенулись, и
это доказывает, что что-то неладно.
Одно из условий новой системы
воспитания и образования заключается в отмене
всякого рода гимнастики и введении самых
разнообразных детских игр. Как известно, мысль
эту высказал раньше профессор Лесгафт в
Петербурге и д-р Покровский в Москве.
Должно быть, в самом деле «плоды
гимнастики» оказались слишком горьки, когда
такой корифей и патриот, как онемеченный француз
Дюбуа-Реймон взывает: «с точки зрения гигиены
метод шведской гимнастики и излишен, и вреден уже
потому, что вместо действительно полезных
упражнений тела она дает целый ряд искусственно
связанных движений, часто вредных уже потому, что
заставляют на них педагогов забывать, что как при
употреблении шведской гимнастики, так и без нее
все-таки физическое воспитание нашей молодежи
находится в забросе; с точки зрения медицины эта
гимнастика просто шарлатанство». Гимнастика —
шарлатанство! Идол, которому мы вчера так усердно
поклонялись, сегодня свержен во прах...
На место гимнастики до известного
возраста, именно в периоде детства, все
гигиенисты и педагоги советуют предоставить
детям игры и притом самые разнообразные.
Разочаровавшись в пользе гимнастики, стали
делать справки в истории и вспомнили, что древние
греки, прославившиеся совершенством своего
физического духовного развития, совсем не
занимались систематической гимнастикой, а,
наоборот, на первом плане у них были игры. С этой
целью у них устраивались: прыганье, бег, метание
диска, борьба, игра в мяч — именно те самые игры,
которые и теперь всюду нравятся детям и
практикуются особенно в деревнях. У древних
римлян подвижные игры не развились до народных
состязаний, как у эллинов, но тем не менее среди
высших классов, наряду с военным обучением, игры
составляли также необходимую часть дневных
занятий во всех возрастах. Знаменитые Сципион и
Меценат ежедневно занимались игрою в мяч перед
обедом, конечно, для возбуждения аппетита, для
лучшего пищеварения и для циркуляции крови.
Первые и средние века христианства,
впавшие в аскетизм, считали непозволительным и
недостойным заботиться о развитии тела; это даже
считалось признаком язычества. Тем не менее и в
течение этого времени выдающиеся
государственные люди много содействовали
развитию игр. Так, император Юстиниан уничтожил
законом азартные игры, чтобы вместо них ввести
подвижные. Карл Великий, Людовик Святой
рекомендовали своим народам упражнения в
подвижных играх с целью возвысить их способность
к войне, улучшить здоровье и развить их ловкость.
Во времена крестовых походов рыцари занимались
любовью, а народ и граждане с большим увлечением
упражнялись игрой в мяч для укрепления здоровья.
Итальянки эпохи Возрождения тоже играли в мяч и,
конечно, в другие игры... Гете даже любовался
этими играми в Вероне. Локк, Руссо, Песталоцци
видели в играх средство для уменьшения вреда
цивилизации. Из современных же народов самый
практичный — англичане не симпатизируют
систематической гимнастике и предпочитают
развивать свою молодежь на играх (крикет, ножной
мяч, теннис) и на разнообразных спортах (плаванье,
гонка на ложках, верховая езда), а ведь английская
молодежь считается самой образцовой в деле
гармонического развития духа и тела. У нас же в
России между руководителями воспитания до сих
пор еще не установились взгляды по вопросу о
правильном физическом развитии детей. Нам
поэтому легче отрешиться от навязанной и скучной
гимнастики и ввести физиологически полезные
игры. Это подтверждается еще и тем, что всюду
дети, выросшие в деревнях, на открытом воздухе и
на подвижных играх, несравненно здоровее и
сильнее городских детей, несмотря на то что
городских детей постоянно забавляют
гимнастикой.
Кюнер категорически заявляет: «игра —
это движение, деятельность, но не работа. Игра —
отдых, восстановление потраченных сил, и если она
чередуется с работой, с трудом, то она доставляет
радость и удовольствие. Всякое же другое
телесное упражнение — труд, работа». Он требует
сократить часы преподавания в школах и наполнить
это время играми на воздухе...
Педагогика смотрит на игры еще более
отрадно. Она говорит: ребенок в играх упражняет
все части своего тела, узнает сам их назначения и
способы пользоваться ими. Отсюда у ребенка
возникают различного рода наблюдения, а с ними и
способность рассуждать о том, что хуже и что
лучше, а это, конечно, ведет его к
самоусовершенствованию. В способности
наблюдения коренятся и задатки соображения.
Посредством игр приобретается навык определять
расстояние, величину, вес и прочность предметов.
Благодаря этому развиваются сообразительность,
практичность, критика суждений. Вызывая
наблюдательность в ребенке, игры в то же время
возбуждают, изощряют и воспитывают его внимание.
Благодаря играм ум ребенка делается
живее, впечатлительнее, острее, приучается
быстро сообразоваться с обстоятельствами,
находить выход из затруднительного положения и
т.д. Тут же вырабатываются бесспорно первые
задатки твердости духа, ясности мысли и той
несокрушимости характера, которая выручает
человека в критическую минуту.
Игры ведут дух к творчеству, которое
проявляется свободно и без принуждения.
Поэтому-то деятельность ребенка именно во время
игры психологически вернее и значительнее, чем
деятельность при работе, исполненной по приказу.
Таким образом, и гигиена, и педагогика дружно
стоят за игры и решительно отвергают гимнастику.
Конечно, не в одних играх все спасенье, но, во
всяком случае, хорошо то, что наконец обратили
внимание на этот важный воспитательный фактор.
В.ПОРТУГАЛОВ
Педагогическое издание «На помощь матерямъ,
посвященное вопросамъ воспитанiя детей
дошкольного возраста». С.-Петербург, 1894, № 4.
|