Продолжение. Начало см.
в № 10, 13, 19,
21, 22/2004
Записки воспитательницы
18.XI. Сегодня воскресенье. Кончила
читать программу «Радуга», по которой работает
наш детский сад (мне ее дала Любовь Борисовна еще
когда я оформлялась). Впечатление странное.
Главное вот что: это все только на
бумаге, только так, для отвода глаз. На самом деле
никто по этой программе не работает. И вообще ни
по какой. Просто воспитатели приходят на свою
смену, обеспечивают «режимные моменты»,
присматривают за детьми, общаются с ними, кто как
умеет. Вот и все.
А в программе все так умно, научно. Но,
правда, даже я заметила некоторые
несообразности, когда авторы сами себе
противоречат. Впрочем, это неважно: все равно к
реальной жизни это не имеет отношения.
Я, между прочим, тоже уже начала
проводить занятия в первую смену. Их темы
предусмотрены в программе, например: «Что такое
время?» Я и сама не понимаю, что это такое. Может,
Эйнштейн понимал. Но зачем такое пятилетним
детям?
А главное: я уже успела убедиться, что
заниматься сразу со всей группой нельзя — т.е.
можно, только если дети что-то делают руками:
рисуют, лепят. Занятия типа школьного урока с
пятилетними детьми, по-моему, бессмысленны: это
мука и для воспитателя, и для детей, и, главное,
результата никакого.
Впрочем, как говорит моя мама, у нас
результаты никого и не волнуют: главное, чтобы
машина функционировала в заданном режиме без
сбоев и остановок — т.е. чтобы программы
выполнялись. А зачем — это неважно.
Ну ладно, буду выполнять.
Но вот я додумалась: как учить детей
читать. Наш дорогой Лев Израилевич нам внушал:
чем раньше ребенок начнет самостоятельно читать,
тем лучше он будет развиваться интеллектуально.
Но на этот счет в мудрой программе «Радуга» я
четких указаний не нашла. То есть там об этом тоже
есть, конечно, но неубедительно как-то: даже и не
хочется пробовать.
Честно говоря, читала я недавно в
журнале «Школьные технологии» «Азбуку чтения»,
автор А.Кушнир. Вот это здорово! Я бы так хотела
работать, но это технически непросто, не знаю,
смогу ли. А хочется попробовать.
Пока что я сделала так: написала на
больших листах имена всех детей, печатными
буквами, конечно, и прикрепила эти листы к стене в
спальне. Ну и, только они зайдут, я их спрашиваю:
«А это что тут написано? А тут?» Конечно,
некоторые дети уже умеют читать: у нас ведь есть
четверо шестилеток, эти все умеют. Но большинство
пока не читает.
Удивляюсь я, кстати: все эти дети из
весьма обеспеченных семей: плата за детский сад у
нас 25 рублей в день — не всякая семья учителей
или врачей может отдать сюда ребенка, даже если
он у них один, — ведь тут еще идут постоянные
поборы с родителей: на ремонт, на подарки, на
тетради и альбомы для рисования, на наглядные
пособия. Все эти дети занимаются или с частными
учителями (многие даже английским языком), или в
школе; почти у всех дома есть Интернет;
телевизоры, видики — это уж само собой.
И при всем при том дети эти в смысле
развития, даже только интеллектуального, самые
обыкновенные. Большинство из них еще не читает, а
многие и букв не знают.
Кстати, самый «заорганизованный»
ребенок у нас — это Владик Рябоконь. Где и чем он
только не занимается! Вот потому-то, наверное, его
личностное развитие «застряло»: все силы идут на
интеллект и способности. Говорят, Моцарт был
очень инфантильным человеком всю жизнь!
Да, так о чтении. Я теперь еще делаю так:
нарисовала на альбомных листах кота, собаку,
ворону, воробья, мышь, овцу, сверху написала
«кот», «овца», а внизу «Мяу-мяу!», «Бе-бе!» и пр.
Дети любят эти рисунки. Я их учу самих так же
рисовать и делать такие же надписи. Им нравится.
Посмотрим, будет ли результат.
Конечно, играю с самыми «нечитающими» в
буквенные игры: слава Богу, у нас их много.
Получается, ученые, которые пишут
программы и методички; чиновники, которые их
утверждают и рекомендуют к изданию;
издательства, которые их печатают, — все
работают на себя? Связи с практикой почти
никакой? А мы, «низовые работники»,
выкручиваемся, как можем: «Твори! Выдумывай!
Пробуй!»
Знать бы все это заранее: может, лучше
было уехать куда-нибудь в Штаты и стать
бебиситтером, чем воспитательницей детского
сада в России?
Сага о Любови Борисовне
Мы с ней полные противоположности друг
другу. Разве что роста одинакового. Да, роста она
тоже высокого, но вся такая мягкая, как сдобная
булка. А я совсем не мягкая.
Любовь Борисовна с детьми «держит
дистанцию»: она очень редко к кому притронется,
разговаривает с ними почти исключительно
«педагогическим тоном». Она если и не прямо
поощряет ябедничество, то почти всегда ябед
выслушивает и даже иногда «принимает меры». Я
ябед не слушаю, говорю: «Доносчику — первый
кнут!» Не понимают. «Ты, — говорю, — хочешь, чтобы
я его наказала?» «Ну да! — отвечает. — А чего он
меня ударил!» «Ладно, — говорю, — драться
нехорошо, но ябедничать тоже плохо. Тогда я вас
обоих накажу, согласен?» Понятно, он не согласен и
спешит ретироваться.
Вообще мне уже стали меньше
ябедничать: видят, что бесполезно.
Любовь Борисовна очень послушная подчиненная,
а я чувствую, что когда-нибудь обязательно
«схлестнусь» с нашим начальством — хотя хорошо
бы отдалить этот момент (до того, как эти дети
пойдут в школу, лучше бы всего!).
Словом, ну ничего общего. И тем не менее
я ее очень уважаю, и, как мне кажется, она тоже
хорошо ко мне относится.
Она любит детей, вот в чем дело. И очень
предана им. Она мне сама рассказывала, что ее
приглашали работать гувернанткой в семью «новых
русских», за огромные — по нашим понятиям —
деньги, и детей всего двое. Она не пошла: говорит,
из-за этих детей, не хочет бросать их. И я ей верю.
А почему я ей симпатична? Потому что
дети меня полюбили. Да, они меня полюбили, говорю
не без гордости. Если я прихожу на вторую смену, в
группе ли они или еще на дворе, — увидит меня
кто-нибудь первый, как завопит:
— Елена Михална пришла!!
Ну никак меня не ждали, и вдруг —
нечаянная радость!
И вся орава (даже Людочка с Алиной)
сломя голову несется ко мне и половина на мне
повисает, как на новогодней елке, гроздьями. Я
должна каждого погладить, каждому сказать:
«Здравствуй, Кирюша! Здравствуй, Ксюша!
Здравствуй, Лерочка!» И так хорошо становится на
душе.
Да, кстати, надо упомянуть и о нашей
нянечке, Ольге Юрьевне. О, это суровая тетенька!
Иногда и не поздоровается, слова бросает
отрывистые, скупые, движения у нее резкие, лицо
жесткое, строгое, на детей она часто покрикивает.
Но вот ведь интересно: и она тоже любит
детей, и они ее любят!
В общем, мы хорошо дополняем друг
друга.
И я думаю, что это так и должно быть
всегда во всех группах, но у нас-то это вышло
случайно. А так-то, кто об этом думает? Никто,
конечно.
Продолжение следует
Материал подготовлен В. СЛУЦКИЙ
|