Многострадальцы
на ниве народной
|
Как грустно это! Как обидно до
боли!
Наши непосредственные просветители
народа, сеящие «разумное, доброе, вечное» в
сердца деревенских детей, задыхаются в тисках
прямо невозможных материальных условий.
Если почти вся Россия страдает теперь
от дороговизны и от других связанных с войной
неустройств, то положение сельских учителей в
этом отношении является гораздо худшим. Передо
мною лежит кипа столичных и провинциальных
газет, и все они переполнены скорбными личными
рассказами и письмами в редакцию сельских
учителей и учительниц. Вот в Вятской губернии
группа народных учителей обращается к
малмыжскому земству с воплем израненного сердца:
«И в мирное время учительство зачастую
стояло на границе нищеты, но нищеты приличной и
мирилось со своим положением, а теперь, когда
предметы первой необходимости стали в пять-шесть
раз дороже, жизнь учительства сделалась
совершенно невыносимой: дрожание за каждый
потраченный грош, вечные думы о завтрашнем дне,
унизительное бессилие достать газету, сменить
пару сапог, купить два-три фунта мяса и десятки
других недочетов сковывают мысль учащего, лишают
его чуткости к запросам переживаемого момента,
не дают сосредоточиться на своем
непосредственном деле, не отнимают энергию и
самое желание работать. Дайте же, господа, нам
поесть! дайте книгу, газету, чтоб нам не отстать
от времени! дайте возможность вздохнуть
посвободнее! Сделайте так, чтобы мы не думали о
бегстве от любимого дела, а спокойно стояли на
своих позициях! Используйте, господа, все
возможности для того, чтобы ваша помощь
выразилась не подачкой в три—пять рублей, как
это будто бы предложено сделать, а была бы более
существенной».
Сотрудник газеты «Уральская жизнь»
сообщает свои горестные впечатления от поездки
по Екатерининскому уезду.
«Недавно во время краткого
путешествия по оснеженным равнинам на одной из
станций мне пришлось слышать разговор двух
барышень, учительниц народных школ, как потом
выяснилось из их дальнейшей беседы. Тема
разговора у них была самая современная, о
дороговизне.
«Гоню от себя мысль, — говорила одна из
них подруге, — что будет, когда развалятся у меня
башмаки: о покупке новых нечего и помышлять — они
стоят тридцать рублей».
Вот газета «Оренбургская жизнь», со
слов сельского учителя оренбургского края, пишет
именно, как говорят, кровью своего сердца:
«Взгляните сейчас на положение
народного учителя (а его положение всецело
отражается на положении школы), и вы увидите
такую картину. Задыхающийся в тисках невозможной
дороговизны, дороговизны, сведшей силу рубля к
тридцати копейкам, учитель, чтобы как-нибудь
существовать, вынужден браться за десятки других
посторонних, совершенно не относящихся к его
прямым обязанностям дел.
И вот фактически и нравственно усталый
и разбитый идет он утром в храм науки. И что он
туда принесет? Принесет головную боль,
раздражение от бессонно проведенной ночи;
неподготовленный к урокам дня, ведет он
преподавание так, что не только учащиеся, а часто
и сам не понимает ясно смысла сказанного и,
чувствуя себя виновным в этом, вдвойне терзается
душою. И рад бы он поступить иначе, но не в силах:
нужно брать где-нибудь средства к жизни. Но и
посторонние заработки не всегда ему помогают: не
на все необходимое хватает бессонными ночами и
чрезмерными трудами заработанного.
В особенности круто приходится
горемыке-учителю, когда посетит его семью
болезнь; а посещать его она любит, так как
работать и жить приходится ему в крайне
негигиеничных условиях: школьные здания и
квартиры в большинстве случаев отличаются
теснотою, темнотою, сыростью, холодом, пылью и
всем, чем угодно, но никак не удобствами. А
некоторые помещения, как, например, в нашем селе,
так и полов-то деревянных не имеют. Вообразите
теперь, что получается в таком помещении при
наличности в нем на 64 кв. арш. 50 учащихся. В
воздухе носятся такие облака пыли, что не только
дышать, но и смотреть трудно. У наиболее слабых
субъектов вызывается кашель до тошноты. Взрослый
так или иначе справляется с этим злом, а на детях
это отзывается крайне плохо. Так, у местного
учителя после года такого существования
заболело и после продолжительной болезни
скончалось двое детей».
В корреспонденции из Кременчуга «Утро
России» сообщает:
«Среди докладов, оглашенных на земском
собрании, особый интерес вызывает коллективное
заявление учителей на невыносимое материальное
положение, переживаемое ими ввиду усиливающейся
дороговизны жизни. Педагоги земских школ
получают всего 28 рублей, причем вдобавок к этому
жалованью выдается казною по 10 рублей в месяц.
Естественно, что учителям приходится голодать. В
своем заявлении педагоги подробно описывают, с
каким трудом им приходится добывать себе
пропитание, как они посылают сторожа за «снедью»
и как тот возвращается с пустыми руками».
Только маленькую частицу этих воплей
привели мы; несутся эти вопли со всех концов
нашей необъятной родины.
Как грустно это, как больно это!
Кто является самым близким, задушевным
другом сельскому люду? Безусловно, сельский
учитель и учительница, живущие вместе с народом,
учащие его детей, непосредственно наблюдающие
горе народное.
И вот теперь, при колоссальном
вздорожании предметов первой необходимости,
прожить на 30—50 рублей месячного жалованья
представляется невероятно трудным.
В газете «Речь» помещено коллективное
письмо сельских учителей и учительниц, этих
загнанных когтистой нуждой людей, что призваны
нести победоносный свет в темные деревенские
массы.
«Накормите нас, — пишут авторы письма,
— мы в буквальном смысле голодаем. Как можем мы, в
вечной тревоге, в вечном страхе истратить лишнюю
копейку, учить деревенских детей? Все наши думы
устремлены на то, чтобы заменить истрепавшуюся
обувь, чтобы не остаться босыми. Вся энергия
напрягается на то, чтобы иметь возможность хоть
кое-как одетым явиться в школу».
Подобные вопли несутся со всех концов
России, но наши земства к этим воплям глухи и
обидно равнодушны.
Сельские учителя дрожат за каждый
потраченный грош, не могут достать газету,
сменить пару сапог. Разве при подобных условиях
могут они сосредоточиться на своем великом деле
просвещения народа? Разве не позор для великой
страны, страны преимущественно крестьянской,
заставлять голодать непосредственных
просветителей этого крестьянства! Ведь, вселяя в
крестьянство знания, мы тем самым служим
экономическому подъему и расцвету России, что
особенно необходимо и важно будет, когда
«пройдет гроза военной непогоды».
Анатолий ДОБРОХОТОВ,
«Педагогический листок».
Журнал для воспитателей
и народных учителей, 1917 г.
|