Открытие детства
Василий Тропинин. Портрет сына
Арсения. 1818 г.
Средневековое искусство примерно до XII
века не касалось темы детства и не пыталось его
изобразить. Трудно было бы представить, что
пробел этот существует по причине отсутствия
опыта или художественного мастерства. Скорее, в
том мире не было места для детства. Художники, с
позиций нашего видения и ощущения, до
неузнаваемости искажают детскую фигуру и лицо. К
примеру, художник рисует сцену из Евангелия, где
Иисус просит пустить к нему малых детей. Вокруг
Христа восемь настоящих мужчин без единой
детской черты, они изображены лишь в меньшем
масштабе. Только рост отличает одних от других.
Вот Исаак сидит в окружении двух жен и двух
десятков низкорослых людей, достающих до пояса
взрослого: это их дети. В героико-эпической
литературе чудо-дети ведут себя столь же
бесстрашно и обладают той же физической силой,
что и настоящие герои.
Диего Веласкес. Инфанта Маргарита. 1853
г.
Полное безразличие к чертам,
свойственным детству, проявляется не только в
изобразительном искусстве и литературе: костюм
тех времен доказывает, насколько в реальной
жизни не придавалось значения отличиям детства
от взрослого состояния. Как только ребенок
вырастал из пеленок, его одевали как женщину или
как мужчину его сословия. Единственное, что
требовалось подчеркнуть, это место, занимаемое в
социальной иерархии.
Богоматерь Умиление Белозерская.
Икона. Первая половина XIII в.
Это мир представлений, которому
детство не знакомо.
Люди Х—ХI веков не задерживают своего
внимания на детстве, не представлявшем для них
интереса и даже не являвшемся частью реальности.
Детство считалось переходным периодом, быстро
проходящим, о котором скоро забывали. Детей было
много, и не все они выживали. Еще в семнадцатом
веке одна женщина утешает другую, мучающуюся
родами и жалующуюся на количество имеющихся у
нее детей: «Прежде чем они станут способны
доставить тебе немало хлопот, ты потеряешь
половину». Странное для нас утешение. Но люди не
могли слишком сильно привязываться к тому, что
считалось возможной скорой потерей.
Франсиско Гойя. Семья герцога Осуна.1788
г..
Хоронили рано умершего ребенка просто
где придется, как закапывают сегодня
какое-нибудь домашнее животное, кошку или собаку.
Младенец столь мало значил и был связан с жизнью
столь тонкими нитями, что никто не боялся, что он
будет возвращаться после смерти, чтобы докучать
живым. На одной гравюре маленькие дети помещены в
пространстве между небом и землей. От земли (то
есть от «жизни») они отделены портиком с
надписью: «Вхождение в жизнь». В употребляемом
нами выражении «войти в жизнь» в смысле
«покинуть детство» до сих пор ощутимы отголоски
средневековых представлений. Открытие детства
начинается в ХIII веке. Но ярко выраженным
пристрастием к маленьким детям отличаются ХV и
ХVII вв. Однако в повседневной жизни дети и
взрослые еще смешаны. И только начиная с ХVIII века
ребенок занимает центральное место в семье не
только с точки зрения продолжения рода, но и
потому, что он просто есть. К концу
девятнадцатого века появляется и укрепляется
тенденция разделять мир детей и мир взрослых.
Пересказ фрагментов из книги Ф.АРЬЕСА
«Ребенок и семейная жизнь при старом порядке»
|