ДЕТСКИЙ МИР

Мэр, Курбан-байрам и рэкет Нижнекамская история Рэкет Нина Тихонова носила кличку «Рэкетирша». Подпольным это прозвище никак нельзя было назвать: оно было общеизвестным и четко ассоциировалось с истинным именем «хозяйки». Все предприниматели и влиятельные чиновники, когда-то трудившиеся вместе с Тихоновой на комсомольской ниве, завидев ее, вежливо открывали перед ней дверь, но с трудом подавляли тяжелые вздохи: «За чем сегодня пришла, Рэкетирша?» А ей требовались то масло, то кисель, то обувь. Для сотни сирот, вверенных ей в попечение. И Нине Петровне, женщине не без гордости, пришлось осваивать пластику человека, живущего с протянутой рукой. Постоянная эта поза наносила не меньший урон ее самочувствию, чем истории попадавших в детский дом детей. Возможно, она со временем привыкла бы к этому, как привыкают сотни заведующих российскими детскими домами, почти официально существующих в статусе побирушек. Но случился праздник — Курбан-байрам. И история детского дома изменила свой ход.  Курбан-байрам На Курбан-байрам в Татарии дарят нуждающимся мясо. Жертвенных баранов режут особым образом. Немного — Богу, остальное — тем, кто в обычной жизни недоедает или попросту голодает. Старинный, столетиями проверенный обычай. В тот год Курбан-байрам выпал на воскресенье. Во двор детского дома въехала машина. В кухню постучался человек. Он привез детскому дому барана. — Молодой такой, симпатичный, — рассказывали повара в понедельник. — И баран молодой, по всем правилам разделанный. Ну, и он захотел потом посмотреть детский дом… Да нет, не баран. Человек этот. Как было ему отказать? Он еще представился так вежливо: Метшин. — Что он сказал? Что он сказал, когда по детскому дому прошел? — Нину Тихонову охватило нервное волнение. — Да ничего не сказал. Просто смотрел по сторонам внимательно — и все. — А вы что сказали? — А мы — ничего. Что тут скажешь? Баран большой, 21 килограмм. На неделю хватит. Кто это был-то? Знаете? — Новый глава города. Ильсур Раисович. Пару дней назад назначен на должность.  Мэр Где еще побывал двадцатидевятилетний глава Нижнекамска в первые дни своей новой работы, для данной истории не принципиально. Но его визит в детский дом — почти анонимный, без помпы и обрядов расстилания ковровых дорожек, — как говорящий симптом в диагнозе всей будущей деятельности. Со знаменательного Курбан-байрама Метшин стал регулярно посещать детский дом — как и в первый раз, не ожидая особых приглашений, при любой возможности, открывающейся в его плотном временном графике. Приезжал всегда с одним и тем же вопросом: «Какие проблемы?» А проблемы возникали разные — серьезные и смешные. К примеру, был такой год, когда старшие дети вдруг очень быстро выросли — будущим выпускникам требовалась одежда 50—52-го размера. Детский дом со всеми своими одежными претензиями был «намертво» прикреплен к магазину «Детский мир». Туда по безналичному расчету перечислялись деньги из бухгалтерии. Согласно перечисленным средствам, из имеющегося ассортимента одевали детей. Одежда 52-го размера «в списках не значилась». «Мир»-то — детский. И у поставщиков не хватило фантазии представить, что «дети» могут оказаться семнадцатилетними юношами двухметрового роста. Поэтому одевать этих «вырвидубов» было не во что. Ситуация, законодательством не предвиденная и поэтому типично катастрофическая. Для покупки одежды на тряпичном рынке нужны наличные деньги, которых у Тихоновой быть не могло. Это она, как могла, объяснила мэру. Вскоре к Нине Петровне явился молодой человек с толстеньким конвертом: «Это вам. Наличные деньги!» Заведующая испугалась: «Какие деньги? Не могу я их взять!» — «Но меня к вам прислали. Сказали, вашим детям нужна одежда». Нина Петровна «выдала» меценату своих «проблемных» богатырей, в обществе которых он содержательно провел день на одежном рынке. А еще через некоторое время, во время открытия нового городского кинотеатра, Метшин сам подошел к Тихоновой — убедиться, что проблема решена. В 2004 году при детском доме построили банно-прачечный комплекс. До этого прачечная — влажная и шумная — находилась в жилом здании. Каждый год СЭС ставила заведующей на вид «безобразную работу» прачечной, противоречащую допустимым санитарным нормам. Только что в этой ситуации заведующая могла поделать? Своим дыханием воздух просушить? Писала слезные бумаги в администрацию. Они оставались без ответа. А тут, с появлением Метшина, все решилось, как по волшебству: и деньги откуда-то появились, и запущенный в дело проект превысил все ожидания. Кроме работы прачечной, у сотрудников детского дома была постоянная головная боль с еженедельным банным днем. Собственными возможностями для массовой «помывки» детский дом не располагал. Детей возили в общественную баню — в несколько рейдов. Особенно утомительно это было для малышей. Теперь у детского дома появилась не только вынесенная за пределы жилого здания прачечная, но и собственные сауна, бассейн, фитобар и тренажерный зал. Еще и на мастерские хватило места. Четверг — «мужской» банный день. Пятница — «женский». А еще два дня воспитанники детского дома могут пользоваться возможностями комплекса по своему усмотрению: кто хочет, в бассейне плавает, кто хочет, душ после тренировок принимает. Не жизнь — мечта! Метшина, правда, бассейн разочаровал: дорожка длиной в 13 метров показалась маловатой. Прачечная заняла больше места, чем площади, отведенные непосредственно под детей. Но разделить свою печаль мэру было не с кем. Банно-прачечный комплекс — гордость детского дома. Здесь разве что гостей не принимают.  Конец рэкета Вокруг детского дома стал меняться сам воздух. Планерки в городской администрации, особенно те, что пересекались с «говорящими» датами (День защиты детей, День знаний, дни школьных каникул), Метшин традиционно начинал с короткого объявления: «Многие из присутствующих приняли участие в судьбе детей-сирот. Кто еще не успел, время есть. Дверь детского дома всегда открыта». Тихонова за те годы, что Ильсур Раисович управляет городом, забыла согбенную позу просителя и только все удивлялась: «Как же это он про нас все время помнит?» У Тихоновой сегодня «все есть», а дети «ни в чем не нуждаются». Заявление для заведующей отечественным детским домом невероятное. К слову сказать, количество сирот, пользующихся благами тихоновской опеки, за последние пять лет снизилось практически вдвое — с 95 человек до 51. Сотрудники детского дома радуются: «Какие бы условия в детском доме не создавались, а ребенку лучше в семье — родной или приемной». Усыновление и институт приемных семей в Нижнекамске стал развиваться в последние годы — опять-таки при поддержке городской администрации. До исчезновения детского дома, конечно, далеко. Но динамика сокращения сирот обнадеживает. Снижение количества сирот — не просто абстрактные цифры: это показатель благополучия социальной ситуации в городе. А оздоровление ее всегда начинается с некоторого малого события. Например, в Курбан-байрам новый мэр без предупреждения отправляется в детский дом, чтобы понять его проблемы. От редакции: Зачем мы рассказали эту историю читателям? Для нас стало обычаем, приезжая в какой-нибудь город, посещать детские дома и центры для детей-инвалидов. Как правило, по состоянию этих учреждений можно предсказать, какими окажутся дошкольные учреждения города: обихоженными или забытыми властью. Опыт убеждает, что забота властей о нуждах детей не дробится: она либо существует в реестре ценностей властных структур в полном объеме, либо полностью отсутствует. И определяется не только и не столько состоянием городской казны, сколько доброй волей и уровнем разумения властей предержащих. Нижнекамский мэр — человек «доброй воли». Свидетельство тому — нижнекамский детский дом.