Предшкольное
образование — для неорганизованных детей
Репортаж с заседания «круглого стола»,
организованного газетой и Управлением
дошкольных образовательных учреждений города
 На таком понимании предстоящей
реформы настаивают чиновники и педагоги г.
Набережные Челны
Марина Аромштам, главный редактор
газеты «Дошкольное образование»:
В течение уходящего года дискуссии по поводу
возможных изменений в судьбе старших
дошкольников шли и в Государственной думе, и на
совещаниях в Министерстве, и на «круглых столах»,
организованных СМИ и научно-исследовательскими
институтами. Что важно понять сейчас?
Во-первых, введение предшкольного образования —
дело решенное, являющееся не очень отдаленной
перспективой. Во-вторых, причины необходимости
реформы — финансовые и, возможно, содержательные
— объясняются скупо и не совсем понятно. Поэтому
нам придется осмыслять их самостоятельно. Но
Министерство образования и науки РФ (и здесь надо
отдать чиновникам должное), по-видимому, не будет
настаивать на жестких и однозначных сценариях
введения предшкольного образования, предоставив
окончательное оформление идеи местным органам
самоуправления. Поэтому для нас чрезвычайно
важно узнать, что думают о предстоящей реформе в
городах, далеких от Москвы. Продумываются ли
какие-нибудь стратегии введения предшкольного
образования? Разрабатываются ли модели новых
учреждений? Какова позиция городских властей и
педагогических институтов Набережных Челнов в
отношении предстоящей реформы?
Йолдыз Шарипов, начальник
Управления дошкольных образовательных
учреждений г. Набережные Челны: Министерство
образования и науки Республики Татарстан
сделало по этому поводу четкое заявление. В
Татарстане предшкола будет введена только для
неорганизованных детей. Для тех, кто не имеет
возможности за год до поступления в первый класс
посещать детский сад.
Инна Быкова, специалист по
преемственности со школами Управления
дошкольных образовательных учреждений: По
нашим данным, в нынешнем учебном году в первый
класс поступило 4515 детей. 4007 первоклассников
выпущены из детского сада. То есть в этом году у
нас в городе неорганизованных детей
предшкольного возраста порядка 400 человек.
Исходя из этой цифры мы продумываем свою работу
по вовлечению их в различные городские
мероприятия для детей соответствующей
возрастной категории — развлекательные,
спортивные. Ближайшая задача для нас —
организовать при детских садах и школах группы
или кружки по подготовке к школьному обучению
для неорганизованных детей. Десять детских садов
города в эту работу уже включены. Они собирают
данные по своему микрорайону о детях, по разным
причинам не посещающих дошкольное учреждение,
устанавливают контакты с семьями, приглашают
будущих первоклассников на занятия.
Марина Аромштам: То есть задачи,
которые были сформулированы министром
Минобразнауки Татарстана, в Набережных Челнах
решаются. И обсуждать предшколу нам здесь
незачем.
Йолдыз Шарипов: Видимо, да.
Марина Аромштам: Тогда я по-другому
сформулирую проблему. Анализировали ли вы
наполняемость школ в своем городе? Много ли
таких, где детей явно не хватает? Много ли
«недогруженных» школ?
Йолдыз Шарипов: Шесть лет назад в
городских школах обучалось 110 тысяч детей.
Сегодня — 57 тысяч. По прогнозам демографов
максимального спада количество учеников в
школах достигнет через два-три года. Их будет 50
тысяч.
Марина Аромштам: То есть ко времени
предполагаемого введения предшколы. И к тому
самому моменту, когда должно будет реализоваться
обещание президента РФ о повышении заработной
платы школьным учителям. Если соотнести
несколько параметров: сокращение числа учащихся
в школе, переход на нормативное финансирование,
напрямую связанное с количеством обучающихся в
образовательном учреждении детей, и
необходимость повышения заработной платы,
нынешняя очень правильная установка
регионального Минобразнауки может измениться,
потому что придет в противоречие с бедственным
положением школы.
Йолдыз Шарипов: Городские власти
Набережных Челнов последовательно
придерживаются политики сохранения зданий
образовательных учреждений для образовательных
нужд. Если в школах освобождается место, мы
«подселяем» туда учреждения дополнительного
образования, которые как раз-таки страдают от
дефицита площадей. От такого союза хорошо и
школам, и этим самым учреждениям: и те и другие
совместными усилиями могут организовывать
досуговую деятельность детей.
Кроме того, количество детей в школах скоро
начнет прибывать. Действительно, в свое время у
нас ежегодно рождалось 12 тысяч малышей. В начале
девяностых рождаемость упала до 3,5 тысяч детей в
год. Но уже теперь эта цифра почти удвоилась.
Сегодня в Набережных Челнах появляется на свет 5,2
тысячи новорожденных в год. Поэтому в детские
сады образовалась очередь. А в начальной школе
ситуация с наполняемостью классов почти везде
стабилизировалась.
Марина Аромштам: Я тоже люблю
полагаться на мудрость природы… Но в случае с
предшколой у меня это не получается. Тут мне
хочется немного забежать вперед и подумать о
возможном развитии ситуации чуть раньше, чем она
свалится на голову.
Йолдыз Шарипов: Не имеет смысла
сосредотачиваться сегодня на этой проблеме. Для
ее решения отсутствует даже необходимая
нормативно-правовая база. Местные наши власти
озабочены тем, чтобы снизить очередность в
дошкольные учреждения. Они решают проблему
строительства новых детских садов и передачи
дошкольному образованию тех зданий, которые в
свое время были отданы школам. Вот это насущные
проблемы. А в размышлениях о предшколе нам даже
опереться не на что. При нынешнем нашем
президенте Республики ухудшения в системе не
будет: в этом я уверен. Наглядный пример —
ситуация с сельскими школами. Казалось бы, их
держать вообще неэкономично. Но наш президент
сказал: если в сельской школе будет хотя бы один
ребенок, школа будет работать.
Поэтому, если мы своевременно докажем ему, что
введение предшколы может вредно отразиться на
здоровье детей, это будет для него очень сильным
аргументом. Здоровье детей для Республики —
большая ценность. На это много сил направлено.
Поэтому нам нужно будет всего лишь
аргументировать необходимость сохранения сети
дошкольных учреждений.
Марина Аромштам: В нынешнем
состоянии?
Йолдыз Шарипов: Во-первых,
необходимо сохранить то, что есть. Но можно и о
реформе заговаривать. Только она должна
начинаться с содержательных вопросов. Сначала мы
должны уяснить себе, что предполагаемое
реформирование приведет к улучшению
содержательных аспектов образования
дошкольников. А без веских аргументов для этого
— зачем же нужна реформа?
Марина Аромштам: Все-таки нельзя
отрицать, что дошкольное образование сегодня
сталкивается с серьезным противоречием. Мы все
склонны говорить о содержании того, чем
занимаемся с детьми. И мы всегда оставляем за
рамками финансово-экономические аспекты своей
деятельности: потому что не в силах здесь
что-либо изменить. Я постоянно ловлю себя на
мысли, что, отстаивая право дошкольных
учреждений на существование в нынешнем их
состоянии, мы хотим закрепить совершенно
непристойное финансовое положение
педагогов-дошкольников. Мы ведь совсем не думаем
о том, как можно его улучшить. Зарплата
воспитателей нигде не достигает даже
прожиточного минимума. Что-то глубоко
неправильное заложено в механизмах оплаты их
труда. Только подумайте: если рабочий на заводе
выходит во вторую смену, ему платят двойную
зарплату плюс сверхурочные. Если педагог по
просьбе заведующей остается работать за больную
сменщицу, ему платят 50% от ставки. Если он к тому
же работает и за няню, то может рассчитывать лишь
на 15% прибавки к зарплате. В какой отрасли это еще
бывает, чтобы человек работал за троих, а получал,
как «полтора землекопа» из сказки «В Стране
невыученных уроков»? Когда стали приходить
материалы на конкурс для мэров нашей страны
«Дошкольное образование в ваших руках», я все
ждала: вдруг где-нибудь появится человек, который
серьезно задумается об изменении финансовых
механизмов оплаты? Но все поданные на конкурс
материалы пестрят процентами: молодым
специалистам 50% надбавки, медсестрам — 25%. А
почему? Потому что в абсолютных цифрах их
зарплату озвучить просто непристойно. Если у
молодого специалиста стартовая зарплата 1000
рублей, то 50% надбавки — 500 рублей. И получать этот
замечательный педагог будет 1500 рублей в месяц. На
тысячу меньше прожиточного минимума.
К чему я это говорю? Я с большим напряжением
отношусь к идее предшколы. Но я не отрицаю
необходимость реформирования системы. А реформа
должна предполагать как минимум две
составляющих. Первая действительно связана с
содержательной частью, с тем, как мы будем
работать с детьми. Вторая — с изменением
характера оплаты труда педагогов дошкольного
образования, с изменением существующих
нормативов.
Йолдыз Шарипов: Существующая
нормативно-правовая база позволяет как-то
увеличить зарплату воспитателя только за счет
развития дополнительных услуг. У нас есть
детские сады, где энергичные педагоги за счет
дополнительных услуг получают до 4—5 тысяч в
месяц. Это, конечно, не запредельные деньги. Но на
общем фоне в 2500 рублей 4000 кажутся значительной
суммой.
Марина Аромштам: Судя по последним
изменениям в нормативно-правовой базе,
возможности оказания платных дополнительных
услуг будут сужаться.
Такая деятельность в ближайшем будущем может
обернуться для заведующих неприятностями
правового характера.
Йолдыз Шарипов: Нам неоднократно
приходилось выяснять отношения с прокуратурой.
Но наши заведующие защищены как законом сверху,
так и локальными актами снизу. А за изменениями
нормативно-правовой базы мы очень внимательно
следим. Указаний на новые неприятности мы пока
там не обнаружили.
Конечно, в концепции модернизации образования
обозначена тенденция со временем переложить все
расходы за посещение ребенком детского сада на
родителей. Но в нашем городе к этому подходят
очень осторожно. Родительская плата повышается
очень медленно, понемножку и до сих пор не
превышает 17% от общих затрат. В этом году она
составляет 369 рублей. В следующем повысится на 10%,
то есть на сумму порядка 40 рублей. Остальную
сумму выплачивает муниципалитет. И
муниципалитет ставит перед нами задачу: 4% от
общих затрат мы должны ему возместить. За счет
оказания платных услуг.
Александр Либерман, директор частной
школы: Марина! Все, что вы говорите — и про
неизбежность предшколы, и про то, что за оказание
платных услуг в дошкольных учреждениях скоро
будут сажать, — воспринимается здесь как
страшные анекдоты, к реальности отношения не
имеющие. Мы далеко от Москвы. И знаем силу инерции
существующих порядков. Мы знаем: далеко не все,
что начальники велят, исполняется.
Надежда Костылева, заместитель
директора Центра развития образования: Ваша
позиция, Марина, понятна. Москва всегда
«наезжает» на регионы, все время пытается нам
что-то навязать. Но в нашей Республике с 2006 года
вступит в силу Закон о самоуправлении. У нас
недавно состоялись выборы в городскую думу. И,
наверное, в головах наших депутатов будет
присутствовать мысль о том, куда девать детей
рабочих КАМАЗа — нашего основного
градообразующего предприятия. А родители должны
утром завести своих «камазят» в детский сад и
спокойно уйти на работу, а вечером так же
спокойно их оттуда забрать. Им нужен нормальный
детский сад, функционирующий в течение их
рабочего дня. Конечно, у нас есть очередь за
путевками. Конечно, нам нужно решать проблему с
неорганизованными детьми. Но не за счет школ.
Наши школы в свое время были страшно перегружены.
Дети там учились в две и даже в три смены. Школы
сегодня наконец-то вздохнули, без перегрузки
работают. Но большая часть из них нуждается в
ремонте. Там все поизносилось. Там невозможно
создать необходимую для малышей атмосферу. Кроме
того, предшкола породит огромную кадровую
проблему. Кто там будет работать? Нужно создавать
систему переподготовки кадров. А это разве можно
сделать быстро? Старшие дошкольники могут
воспитываться только в детских садах, в
подходящих для них условиях. В школах таких
условий нет. Мы уже с шестилетками все это
проходили.
Ольга Репина, психолог: Правильно
ли я поняла, Надежда Егоровна, что вы считаете,
будто организовать предшколу финансово гораздо
более затратно, чем построить новый детский сад?
Надежда Костылева: Да. У нас в
городе всего одна школа, при которой есть свой
детский садик. Возможно, на базе этого сада можно
открывать предшколу. А в целом нам нужно искать
возможности для того, чтобы как можно больше
детей прошли через детский сад. Более того: нам
нужно задуматься о подготовке воспитателей и о
развитии их представлений о том, что такое
«подготовка к школе». А то они тоже в последнее
время стремятся учить детей читать и писать. А
нужно формировать у детей произвольность.
Когда же за подготовку к обучению берутся школы,
это все напоминает подпольную деятельность по
производству собственного будущего контингента.
Все это делается под видом дополнительных
образовательных услуг. И ребенок, через подобные
«услуги» не прошедший, в данную школу попасть
практически не может.
Марина Аромштам: Видите, насколько
школы заинтересованы в подготовке «собственных»
детей.
Ольга Репина: Сегодня школы хотят
использовать предшколу, чтобы готовить учащихся
для поступления в первые классы. Завтра они
захотят готовить детей для поступления в
предшколу — начиная с четырех, а то и с трех лет.
Стоит только начать.
Марина Аромштам: Заметьте, мало кто
из представителей школы выступает против идеи
предшколы. Возражают только дошкольники. И их не
слушают. Их не принимают в расчет. В барнаульском
педуниверситете, например, уже введена
специализация — «учитель предшкольной
подготовки». Программу подготовки этих новых
учителей разрабатывают вовсе не дошкольники.
Это ремарка к тому, что министерству есть, на кого
опереться в реализации своих идей. Мы с вами
опять вышли в формат содержательного обсуждения
проблемы. А это сейчас не актуально. Актуально
было бы обсуждать возможные
организационно-правовые модели предшколы.
Йолдыз Шарипов: В Татарстане никто
не будет бездумно браться за реализацию каких бы
то ни было идей. Никто не будет слепо копировать
чужие глупости.
Марина Аромштам: У журналистов
есть пагубное свойство: они записывают все
сказанное. В данный момент я фиксирую, что вы
считаете идею повсеместного введения предшколы
глупой. Я фиксирую, что здоровье детей
дошкольного возраста почитается здесь за самую
великую ценность, и представители
педагогической общественности и Управления
дошкольного образования намерены этих позиций
не сдавать. Но выживут ли школы Набережных Челнов
без введения предшколы?
Йолдыз Шарипов: Выживут. У нас нет
ни одной школы, где детей было бы меньше, чем
полагается по нормативам.
Лейла Адилова, заведующая детским
садом № 66: Мы лучше сосредоточимся на решении
проблемы преемственности. Тем более что на этом
поприще мы уже кое-чего достигли. Года три тому
назад учителя старались записать к себе в класс
читающих детей. А теперь для них важнее, чтобы у
ребенка были развиты мышление и воображение. Они
так и говорят воспитателям: «Играйте больше с
детками, учите воображать. А читать мы сами
научим!» Раньше мы такого не слышали. Сейчас
ходим друг к другу «в гости», приглашаем учителей
к себе на занятия. И они стали много понимать.
Йолдыз Шарипов: Я должен еще одну
важную вещь сказать: о ребенке дошкольного
возраста родители думают гораздо больше, чем о
школьнике. Если они почувствуют, что задуманное
хоть как-то угрожает здоровью их сына или дочери,
они не станут молчать. Если в вопросах охраны
детства допустить ошибки, народ и на улицу может
выйти.
Марина Аромштам: Ну, кто же из-за
пятилеток пойдет на улицу? Это даже смешно. А
родителям предложат вариант: четыре часа ребенок
будет проводить в школе — бесплатно, а потом его
можно отводить в детский сад, где услуги платные.
Надежда Костылева: Предшкола — это
западная система обслуживания детей. Но на
Западе у женщины совершенно иной социальный
статус. Она там по 12 часов в день не работает, и
обязанности по содержанию семьи на ней не лежат.
А у нас на КАМАЗе остро стоит проблема занятости
мужчин. Во многих семьях основной добытчик
сегодня — женщина. И вот эту женщину принудят на
четыре часа водить ребенка в школу, а потом — в
платный детский сад? При ее небольшой зарплате?
Вот вам и готовая почва для социального
недовольства. Конечно, люди на улицу выйдут.
Александр Либерман: Что я для себя
понял из нашего разговора? Попытки без оглядки
пересаживать на нашу почву западные формы
образования — и высшего, и школьного, и
дошкольного — очень опасны. И действительно, у
женщины на Западе несколько иной статус и
несколько иная загруженность.
Кроме того, мы с вами оказались свидетелями
редукции мощной и эффективно работавшей системы
образования бывшего Союза, бывшей империи.
Сейчас предпринимаются попытки удешевить то, что
осталось от этой системы, ее остатки. И это очень
напоминает игру туземцев с бывшим самолетом.
Может случиться крупная неприятность. Лучше
спланировать целостную систему и под нее
создавать новые структуры. В министерстве хотят
переделать систему дошкольного образования? Мы
верим, что там сидят умные люди. Но нам хочется
узнать: во что ее собираются переделывать? Нам
очень хочется иметь картинку, образ того, что
собираются создать. Тогда мы смогли бы принять
участие в разработке путей к созданию этого
нового. А отрезать от бывшего самолета кусочки
дорогостоящего металла, чтобы из него получилось
нечто новое и при этом летающее, — это мне,
например, кажется очень опасным.
Надежда Костылева: Что мы тут с
вами обсуждаем? Хватит у московских начальников
денег свою предшколу строить, пусть делают. А у
нас в Набережных Челнах проблемы предшколы нет. И
не будет, пока школьные и дошкольные педагоги не
начнут друг другу претензии предъявлять. А они
пока молчат. И богатенькие родители молчат,
которые детей на курсы подготовки таскают. Пока у
нас школа и дошкольная система существуют
полюбовно. И это очень хорошо.
Педагогов-дошкольников мы любим. Это
замечательные люди. Вот отвоюем детские сады,
которые другим в свое время отдали, и решим
проблему с неорганизованными детьми. Что же
касается зарплаты воспитателей, эту проблему не
Москве решать. Эту проблему нашему мэру решать,
главе нашей администрации.
А для этого воспитатели должны выйти на улицу и
сказать Шарипову: с такой зарплатой мы работать
не будем, лучше уж в дворники пойдем.
Марина Аромштам: Воспитатели
никогда в жизни не выйдут на улицу. Они даже
собственный профессиональный праздник
отстаивать не решаются.
Да и вообще, я не очень верю, что на улице можно
прийти к позитивным решениям. И я понимаю, что
предшколу задумывали в том числе с расчетом
как-то продвинуться на пути решения проблемы
оплаты труда.
Йолдыз Шарипов: Не стану скрывать:
проблема текучести кадров у нас есть. Ежегодно 700
человек из детского сада уходит. Но тем не менее
ни один детский сад из-за нехватки персонала мы
еще не закрыли.
Марина Аромштам: Но людей жалко. И
слабо верится, что в ближайшее время что-то само
собой изменится к лучшему. Единственным
вариантом, как это ни странно, оказывается
предшкола…
Йолдыз Шарипов: Здесь мы с вами
проблему повышения зарплаты воспитателям не
решим… И что вы зациклились на этом вопросе о
предшколе? Что за настроения у вас такие
пессимистические? Я бы на месте главы вашего
Издательского дома крепко подумал, можно ли
держать в главных редакторах человека с таким
пессимистическим настроем. Педагогика и
пессимизм несовместимы.
Марина Аромштам: Ну, давайте я буду
с оптимизмом говорить о маленькой зарплате
воспитателей. К сожалению, ни мой пессимизм, ни
мой оптимизм на ее рост не повлияют. Нужно
продумывать новые механизмы оплаты труда. А для
этого проблему требуется взять в голову. И не
только высоким властям, но и местным. Тем более
что детские сады — епархия муниципалитетов.
Йолдыз Шарипов: Знаете ли,
воспитатели детских садов — особые люди. Вот
захотела она большую зарплату, нашла себе работу
в какой-нибудь фирме и распрощалась с
педагогикой. Через три месяца приезжаю в детский
сад — опять там сидит. Что случилось, спрашиваю?
Отвечает: «Не нужны мне их шесть тысяч.
Микроклимат детского сада мне дороже». И это не
единичный случай.
Татьяна Демьяненко, заведующая
детским садом № 18: Знаете, что я скажу? Я
проработала в детском саду сорок лет. Начинала
воспитателем, последние двадцать лет заведующей
работаю. Зарплата воспитателя детского сада
всегда была очень низкой, самой низкой. И во
времена Союза тоже. Я как молодой специалист
получала 62 рубля. Я даже не надеюсь, что педагоги
дошкольных учреждений когда-нибудь будут
получать хотя бы столько же, сколько учителя. И мы
на это даже не претендуем. Мы к этому привыкли. Мы
с этим смирились. И эта установка передается у
нас из поколения в поколение. Мы думаем о детях,
думаем о том, как создать для них условия,
приближенные к домашним. И это хорошо. Но про себя
мы думать отучились. И о нас мало кто думает. Я не
верю, что в отношении воспитателей детских садов
в нашей стране что-нибудь изменится. Я разделяю
пессимизм главного редактора «Дошкольного
образования».
Марина Аромштам: Придется и вашему
начальству подумать о вашей совместимости с
должностью… Хотя я не могу сказать, что ощущаю
себя отчаявшимся пессимистом. Я просто думаю, что
нужно искать решения. Искать и предлагать их
высшему начальству. А не дожидаться, что все
готовые решения придут сверху.
Йолдыз Шарипов: Пока каждый ищет
решение самостоятельно, за счет своей энергии и
возможностей. Пессимист будет хныкать,
жаловаться на судьбу и питаться хлебом с водой. А
оптимист во время отпуска на рынке поработает, в
свободное от работы время кукольный театр
организует, экскурсии водить подрядится,
устроится риелтором по совместительству. Но
любимую работу в детском саду не бросит. Хотя о
проблеме нужно трубить во всех средствах
массовой информации — чтобы не только мы о ней
знали. Так что трубите и вдохновляйте нас на
творчество, вселяйте оптимизм.
Марина Аромштам: Я думаю,
общественное мнение, на которое мы стремимся
уповать, рождается не только в большой прессе и
не только на совещаниях в Думе. Оно рождается
внутри детского сада. Воспитателям надо наконец
перестать заниматься самоуничижением и решить,
что они достойны нормальной жизни.
P.S. от редакции: в городе Набережные
Челны празднуют День дошкольного работника.
|