Про большие колокола
Колокольный звон
Колокольный звон очень любили на Руси.
Колокола размещали под крышами звонниц или
колоколен — специально построенных для этого
зданий. Возводились они по соседству с церквями.
Колокольня была самым высоким зданием в городе.
Колокольный звон, доносившийся с колокольни, был
слышен далеко вокруг. Он оповещал людей о всех
важных тревожных и радостных событиях. Ведь ни
телевизора, ни радио, ни телефонов тогда не было.
О рождении царского сына, о приезде особо важных
гостей, о пожаре или о нашествии врагов люди
узнавали по колокольному звону.
Били в колокола звонари. Звонари были особыми
людьми. Они раскачивали колокольный язык,
который ударялся о стенки колокольного корпуса.
От этого удара и шел звон.
Колокола могли весить много тонн. Языки тоже были
тяжелыми. Чтобы раскачать их, требовались сила и
сноровка. Но мало того, что звонари умели
управляться с тяжеленными колокольными языками.
Они должны были знать колокольный язык и уметь
создавать колокольную музыку. Искусных звонарей
в народе ценили и уважали.
В колокольном языке было много разных звонов.
Самые известные — благовест, перезвон и трезвон.
Благовест был радостным звоном. Он созывал
верующих на службу. Перезвон, наоборот, был
печальным. А трезвон — ликующим.
Трезвон били в колокола в день Пасхи, в честь
Воскресения Господня. Чтобы исполнить трезвон,
звонарю надо было задействовать все колокола
звонницы — и маленькие, и большие. Это звучало
очень красиво.
В стихотворении В.Жуковского о весне
есть строка:
И жаворонки в небе уж подняли
трезвон!
Если знать, что такое трезвон, то и
строчка стихотворения станет более понятной.
Жаворонки поют по случаю прихода весны, а их
ликующее пение напоминает праздничный звон
церковных колоколов. Точнее, колокольчиков.
Жаворонки ведь маленькие!
Правда, сегодня мы можем использовать слово
«трезвон» и в другом смысле, с осуждением: «Ну,
что ты трезвонишь? Растрезвонил всем свои
секреты!» Здесь имеется в виду, что трезвон —
нечто доступное слуху множества людей.
«Трезвонящий» человек несдержан, не умеет
хранить тайну.
В случае какой-нибудь беды звонари били только в
тяжелые колокола. Звон тяжелых колоколов, их
особый звук мог ассоциироваться с
неприятностями. Поэтому возникло выражение —
«пуститься во все тяжкие», то есть за короткое
время совершить много очень плохих поступков.
Царь-колокол
Среди колоколов были колокола с особым
статусом. Их называли «царь-колоколами». Как
правило, таким статусом наделялись самые большие
по весу и размеру колокола. Российские цари будто
бы соревновались друг с другом, в чье
царствование будет отлит самый тяжелый гигант.
(Может быть, колокола еще и поэтому называли
«царями»?) Один из них приказала отлить
императрица Анна Иоанновна.
Недалеко от Соборной площади в Кремле была
вырыта огромная плавильная яма. (Плавильная — от
слова «плавить».) В яме установили специальные
деревянные подпорки и залили расплавленные
бронзу и медь. Колокол был очень красив. Его
украсили узорами, надписями и портретом самой
Анны Иоанновны. Новорожденный колокол уже
застыл, но поднять из плавильной ямы его не
успели: в Москве случился пожар.
Пожары в старину случались очень часто и были
ужасным бедствием. Деревянные дома загорались
друг от друга, и пожар за один-два дня мог
уничтожить половину, а то и большую часть города.
Но в этот раз горожане беспокоились не только за
свои дома, но и за только что отлитого
колокольного царя. Его предшественник «погиб»
как раз во время пожара — упал с загоревшейся
колокольни и разбился. Москвичи боялись, что
колокол не выдержит перепада температур, и
поливали его водой. Но все было напрасно. Пожар
бушевал, царь-колокол накалился и дал трещины. От
него отвалился огромный кусок. После этого
несчастья колокол пролежал в яме еще сто лет:
извлечь оттуда покалеченного великана оказалось
непросто. Затем колокол все-таки достали из ямы и
установили на почетном месте в Кремле. Там он и
стоит до сих пор, поражая посетителей своей
формой, размерами и украшенными боками.
Совсем недавно на московском литейном заводе по
старинным чертежам решили отлить его двойника —
колокол, очень похожий на кремлевского великана.
Новый колокол отправили в монастырь, в
Троице-Сергиеву лавру. Колоколу-новоделу повезло
больше, чем его царственному праотцу: он звонит.
Новгородский колокол и валдайские
колокольчики
Колокола не только почитали. Их и
наказывали — совсем как людей. Рассердившийся
царь мог лишить колокол языка — за то, что по его
звону собирались те, кто непокорен царской воле.
Мог даже повелеть отправить колокол из
«непослушного» города в переплавку. И это
переживалось людьми, как ужасное горе и
оскорбление.
Один такой мятежный колокол в старину
«жил» в свободном северном городе, называвшемся
Великим Новгородом.
В свободном Новгороде жили свободолюбивые люди.
Не князь правил их городом, не царь. Правило
Новгородом городское вече — большое народное
собрание. Надо ли торг вести с иноземными
купцами, надо ли войско против врага собирать,
надо ли воеводу назначить или с соседями договор
о помощи заключить — все вопросы решались на
большой площади. Чтоб собрать народ на вече,
звонил новгородский колокол. И любили новгородцы
свой колокол, как символ своей свободы.
Но московскому царю Ивану III вольная жизнь
новгородцев была не по нраву. Хотел царь, чтобы
свободный город ему подчинился, его воли
слушался. Хотел присоединить к Москве
новгородские земли и заставить новгородцев себе
служить. Послал московский царь к Новгороду
войска. И случилось у новгородских стен большое
сражение, которое новгородцы проиграли.
Защитники города отошли за городские стены, а
Иван III сначала осадил город, а потом заставил
осажденных сдаться. В знак своей победы
московский царь повелел снять с вечевой башни
новгородский колокол, погрузить на сани и
отправить в Москву.
Провожая колокол в «ссылку», горожане плакали о
нем, как о дорогом покойнике.
Но, рассказывают люди, свободный колокол в плену
ехать не пожелал. Как въехали сани на горку
недалеко от деревни Валдай, так колокол с саней
соскользнул и покатился в овраг. Большой, тяжелый
— не остановить. Стукнулся о камень, о другой — и
разбился на куски, на кусочки. Не достался
поработителям.
Прошло некоторое время, и в окрестностях Валдая
стали находить маленькие колокольчики. Говорили,
будто бы маленькими колокольчиками обернулись
куски разбитого колокола.
А в валдайских деревнях с тех пор стали рождаться
умельцы — мастера по изготовлению
колокольчиков. Валдайские колокольчики звонили
чистыми и звонкими голосами. Будто в каждый такой
колокольчик была вложена память о вечевом
новгородском колоколе и частичка его силы.
Больше всех полюбили валдайские колокольчики
ямщики. Стали они подвязывать колокольца под
дугу лошадиной упряжи и разнесли колокольные
песни по всей Руси.
|