Шляпа волшебника, или Умение играть
как необходимое условие образного преподавания
Единственным,
хотя и неотменимым условием использования в
работе методов образного преподавания является
умение педагога играть. Не «организовать игровую
деятельность», а именно погрузиться в игру,
заразиться ее настроением. Для этого
недостаточно иметь перед собой тексты на
сказочной подкладке. Нужно уметь почувствовать,
как восковой мелок на ладони превращается в
волшебную палочку. Нужно уметь видеть, как звуки
порхают, заставляя воздух вокруг дрожать от
взмахов их крылышек. И как они застывают в образе
букв, исполненных внутренней тайны.
Педагог, работающий с малышами, должен все
время ощущать на своей голове шляпу волшебника и
быть готовым к тому, что из нее вылезет кролик.
Чаще всего — в виде детского вопроса. А вопрос —
это всегда узенький мостик к сотрудничеству и
сотворчеству.
Будучи увенчанным волшебной шляпой, невозможно
в течение всего занятия занимать только одну
позицию — позицию сверху: ведь игра демократична
по своей природе. А потому будет правильно, если
учебное (точнее, игровое) помещение превратится в
сложно организованное пространство,
существовать в котором можно по крайней мере в
трех позициях: 1) сидя за столами, 2) стоя (стоя
очень удобно, например, рассматривать выставку
рисунков или пейзаж за окном, а также играть в
мяч) и 3) сидя (или даже лежа на животике) на ковре.
Такое расположение, во-первых, открывает новые
возможности для перемещений, т.е. для
дополнительных движений во время занятия:
перейти с одного места на другое, сесть, встать,
лечь, подпрыгнуть и даже проползти (если дети
сидят на ковре, то выполняющий задание,
естественно, не «выходит к доске», а выползает на
четвереньках в середину круга). А во-вторых,
разрушает представление об учебной группе как о
чем-то линейно упорядоченном и построенном в
затылок друг другу. Можно, конечно, и в затылок,
если так удобнее смотреть на доску или на
картину. Но, кроме этого, можно еще и в кругу,
глаза в глаза, лицом к лицу, или буквой п (Ура!
— буквой!), или парами, или микрогруппами.
Основной эффект такой организации
пространства — разрушение казенной атмосферы и
академической холодности и, следовательно,
расширение границ возможного. А возможно,
например, бегать. Беготня и крик во время эстафет
или других соревнований, организованных конечно
же с серьезнейшими образовательными целями,
заряжают воздух невероятным количеством ионов
мотивации — страстного желания отдать все силы
во имя освоения грамоты или другой учебной
премудрости.
Не это ли наша заветная педагогическая мечта —
пробудить в ребенке желание учиться?
В подобных занятиях от взрослого требуется
актерское мастерство, помогающее представить
сюжет, событие и даже упражнение как
составляющие части игровой или сказочной
действительности, а также способность разделить
с ребенком эмоцию радостного удивления.
Но если по
каким-то причинам дети в данный момент
возбуждены другим происшествием, мысли и чувства
их принадлежат другому значимому для них
событию, или они сегодня настроены только играть
и играть либо только слушать и слушать сказку.
Педагог должен быть готов изменить план занятия
и даже отказаться от реализации своих великих
обучающих задач. Иначе он и дети окажутся в
параллельных плоскостях, и это исключает любую
возможность сопереживания и сотворчества. И
волшебная шляпа окажется пустой уловкой не очень
умелого фокусника.
Итак, умение играть и быть чутким к детским
запросам и настроениям — залог успешности
обучения. Не только в рамках методики образного
преподавания, а вообще — в рамках любой методики.
Но образ и детская игра едины по своей природе.
Поэтому в данном случае реализовать
поставленные задачи может только игровой
педагог.
Что такое образное преподавание?
Образное преподавание родилось на свет много
сотен лет назад, в Древней Греции, и
родоначальником его можно считать Евклида.
Большинство геометрических понятий
классической геометрии являются «видимыми» и
отсылают к реалиям окружающего мира. Слово
«линия», например, происходит от греческого lin
— льняная линия, а слово «трапеция» означает
«столик»: за столиками-трапециями греки
трапезничали, или, попросту говоря, ели. Так что
«трапеза» и «трапеция» — слова однокоренные.
Правда, греки не
рассказывали сказок. Незаменимость жанра сказки
в обучении — открытие нового времени. Впервые ее
роль в жизни ребенка была по-настоящему
осмыслена в психотерапии. Со всей свойственной
этой науке обстоятельностью и убедительностью
ученые-психотерапевты доказали, что психика
ребенка в буквальном смысле слова «питается»
сказочными образами, что сказка — не только
развлекательный, но и терапевтический жанр, к
тому же жанр «освоения ребенком жизненного
пространства». Ведь она вооружает ребенка
специфическим оружием — системой сказочных
образов, с помощью которых можно строить
гипотезы, искать объяснения событиям и явлениям,
определять свое место в мире.
Парадоксальным образом умение ребенком
ухватить сказочную логику событий и изложить
сказочную версию является замечательной
подготовкой к овладению в будущем научным
мышлением. Ведь относительность сказочной
гипотезы налицо, а относительность суждения —
основная черта сегодняшней науки. Кроме того, по
мнению известного отечественного психолога В.П.
Зинченко, наука сегодня «все чаще пользуется
живыми метафорами, образами… Она возвращается к
визуальному мышлению, являющемуся замечательным
средством порождения новых визуальных форм и
делающих понятие видимым». Гений самонаблюдения
А.Эйнштейн как-то заметил, что мыслит посредством
зрительных образов и некоторых мышечных
ощущений.
Образное преподавание включает в себя
несколько основных линий — использование
собственно образов — словесных и
изобразительных, сказочные сюжеты и сказочную
мотивацию, образное движение.
Образное преподавание и обучение
грамоте
Практически
во всех предшествующих современности культурах
одной из главных целей школы было обучение
грамоте: дети поступали учиться, чтобы стать
«грамотными».
Обучение письму и чтению на протяжении всей
истории цивилизации стоило детям многих
страданий. Учиться было трудно, и это считалось
закономерным. Учителя полагали, что корни учения
должны быть горькими: лишь в этом случае можно
оценить сладость его плодов. За неуспехи и
нарушение дисциплины учеников били. Физическое
наказание также было необходимым элементом
обучения. Как гласила надпись на одном из
древнеегипетских папирусов, «дитя несет ухо на
своей спине, и нужно бить его, чтобы он услышал».
Умение читать и по сей день остается стартовым
рубежом, без которого невозможно дальнейшее
продвижение в мир знаний. И, как ни смешно,
значительная часть современных родителей
полагает, что обучение, несмотря на возраст
ребенка, не может быть связано с игрой, не может
быть увлекательным приключением: оно должно быть
методически занудным и основательно скучным.
Иначе как заподозрить педагога в серьезных
намерениях?
Если ребенок учится читать, перед его глазами
должны быть буквы и только буквы. Он должен
сидеть, желательно — прямо, и практически не
двигаться. Современным родителям (да и некоторым
современным учителям) невдомек, что такое
обучение ворует у ребенка множество
возможностей творческого развития за счет
узкоутилитарных целей. А главное — оно ворует у
него живое чувство языка, ощущение его
возможностей. То есть лишает обучение чтению
гуманитарного характера.
Образное
преподавание должно помочь избежать этих
опасностей.
Обучение грамоте в системе образного
преподавания, с одной стороны, опирается на
методы вальдорфской педагогики, с другой
стороны, использует звуковые игры и упражнения,
направленные на развитие фонематического слуха,
и, наконец, использует мимические и подвижные
игры как элемент образной и двигательной
активности на занятиях.
Вальдорфские педагоги считают, что письмо
функционально предшествует чтению. Сначала надо
научить ребенка писать и только потом читать.
Аргументируют они свою позицию так:
книгопечатанию в истории человечества
предшествовал длительный период развития
рукописной культуры. Ребенок в онтогенезе должен
обязательно повторить ступени развития
человеческого общества — в этом залог
психологической обоснованности методики
обучения. Сначала ребенка нужно научить
создавать и разбирать рукописные тексты, и лишь
потом — печатные.
Такая позиция, конечно, может подвергнуться
вполне обоснованной критике. В частности,
критически отзывался об этом Л.С. Выготский. Но в
данном случае методика опирается не столько на
взаимосвязь онтогенеза и филогенеза, сколько на
роль рисования и изобразительного образа в
развитии ребенка, в частности, на взгляды того же
Л.С. Выготского на рисование как дографическую
стадию становления письма.
Если под
письмом дошкольников понимать не рукописное
письмо, а «рисованное», в подходе вальдорфских
педагогов обнаружится много мудрого. Вспомните:
малыши, знакомясь с буквами, прежде всего
начинают их «писать». Как они сами говорят, «я
умею писать печатными буквами». Ученые называют
эти буквы «иероглифами», потому что они не
написаны в буквальном смысле слова, а нарисованы.
Некоторые дети исписывают рисованными буквами
целые тетради, пытаются записывать сказки и
истории. Подобные занятия нужно поощрять всеми
возможными способами: они очень полезны и с точки
зрения развития моторики руки, и для усвоения
графического образа буквы.
Поэтому рисование букв, их выкладывание
различными способами и из различных материалов
широко используется в образном преподавании.
Итак: использование образов — главная
отличительная черта предлагаемой методики
обучения грамоте. Метафоричность — основной
принцип построения речи преподавателя.
Изложение материала во многом подчинено не
только представлениям о звукобуквенной
структуре русского языка, но и сказочной логике.
Продолжение следует