Продолжение. Начало в № 8, 9, 10/2009
«Кто видел Марию Монтессори
один раз,
тот никогда ее не забудет,
и кто слышал ее проникновенные слова,
произносимые прекрасным гармоничным
голосом, о воспитании маленьких детей,
в душе того слова эти будут звучать как
завет истинно талантливого человека».
Юлия Фаусек
|
Исследователи детского
изобразительного творчества пишут, что можно
встретить два типа рисовальщиков: наблюдателей и
мечтателей. Для творчества наблюдателей
характерны образы и сюжеты, увиденные в жизни,
для мечтателей — образы сказок, фантазий. Одни
рисуют машины, дома, произошедшие с ними события,
другие — пальмы и жирафов, ледяные горы и
северных оленей, космические полеты и сказочные
сценки.
Также исследователи детского творчества
выделяют рисовальщиков, склонных к
развертыванию сюжета, повествования (у них
изображение сюжета в рисунке дополняется речью и
приобретает игровой характер), и тех, кто
предпочитает изображать отдельные предметы (у
них преимущественно развивается способность
изображения). Американский ученый Г.Гарднер
называет их «коммуникаторами» и
«визуализаторами». Для первых процесс рисования
всегда включен в игру, в драматическое действие,
в общение; вторые сосредоточиваются на самом
рисунке, рисуют самозабвенно, не обращая
внимания на окружающее. Понаблюдаем за теми и за
другими. У коммуникаторов творческое выражение в
речи настолько велико, что рисунок становится
лишь опорой для развертывания рассказа.
Изобразительная сторона рисунка для них почти не
важна. А визуализаторы, напротив, сосредоточены
на изображении, активно воспринимают предметы и
создаваемые рисунки, заботятся об их качестве. У
них преобладает интерес к декорированию
изображения, то есть, говоря более обобщенно, к
структурной стороне своих произведений.
Ребенок, рисуя, мысленно действует среди
изображаемых им предметов, он только постепенно
становится по отношению к своему рисунку
посторонним зрителем, находящимся вне рисунка и
смотрящим на него с определенной точки зрения,
как смотрим мы. Все кажущиеся нелепицы детского
рисунка обусловлены не тем, что ребенок рисует
бессознательно, нет, у него есть своя особая
логика, свои реалистические и эстетические
запросы. Например, плоские фигуры маленький
ребенок воспроизводит целостнее, чем взрослый.
Можно сказать, что его рисунки сродни
работам импрессионистов. Он стремится не столько
к изображению оптических проявлений вещей,
сколько к воспроизведению их целостной сущности,
а, следовательно, также и к воспроизведению
оборотной стороны или оптически совершенно не
воспринимаемых свойств вещи. Первые рисунки
ребенка столь же индивидуальны, как и сигналы уже
пройденного довербального периода: это
индивидуальные символы предметов и явлений, от
которых вовсе не требуется похожести на объект
изображения. Именно поэтому малыша не беспокоит,
действительно ли похожи его домики, машины,
собаки и коровы на своих реальных прототипов.
Попросите пятилетнего ребенка нарисовать куб, и
он изобразит его в виде квадрата с боковинками,
то есть не одну отдельно взятую поверхность куба,
а сжатое выражение многосторонней или даже
всесторонней квадратности куба. Ребенок не
передает нечто ему противостоящее, отделенное от
него пропастью, которая существует между нами,
взрослыми, и предметами, а выражает в рисунке
способ воздействия предмета на него самого.
Графически выражая свои переживания, ребенок
стремится уловить именно неоптическое, что
совсем не характерно для нас, взрослых.
В возрасте 5–7 лет освоение образного
мира в рисунке также происходит от человека к его
окружению. Пропорции первыми устанавливаются
именно в человеческой фигуре. Характерный
рисунок этого периода: высокий большой человек
рядом с маленьким многоэтажным домом и маленькой
легковой машиной. Часто в рисунках фигурируют
члены семьи. Те, кого ребенок особенно любит,
изображаются более тщательно: ребенок стремится
добиться максимального сходства и всячески
украшает портрет. В изображении семьи иногда
также присутствуют желаемые, но реально не
существующие родственники. Рисунки подобного
содержания могут служить ценным материалом для
диагностики внутрисемейных отношений и условий
воспитания ребенка. В автопортретах малыш обычно
отражает положительное отношение к своей
персоне: он опрятен, одет в желаемую одежду,
находится в желаемом месте и в желаемых
обстоятельствах. Это соответствует центральному
личностному новообразованию развивающегося
ребенка: у него отчетливо представлены чувство
доверия к внешнему миру и чувство личной
ценности. Когда ребенок начинает рисовать себя в
неприятных ситуациях, это свидетельствует о его
неблагополучном эмоциональном состоянии.
Известно, что ребенка в отличие от
взрослого можно назвать человеком места. Он
ощущает себя только в том пространстве, в котором
находится в данную минуту. Вот рисунки
пятилетнего мальчика из большой многодетной
семьи, который несколько раз в течение года
переезжал из одного дома своих родственников в
другой. Каждый раз ему предлагалось нарисовать
собственную семью. И каждый раз он изображал на
бумаге то одних, то других родственников, тех, кто
оказывался в тот момент рядом.
При поступлении ребенка в школу психологи часто
проводят любопытный тест, который, как они
считают, определяет зрелость детского мышления.
Шестилетнему малышу предлагают нарисовать
человека, так хорошо, как он только может. А потом
детский рисунок анализируется. Каждой детали
(пальцам на руках, волосам, ресницам, рукам и
ногам человека) присваивается определенное
количество баллов. Американские психологи даже
составили таблицу всех элементов изображения
человека, по которой можно определять, насколько
развитие конкретного ребенка в конкретном
возрасте соответствует статистической норме.
Тест пользуется большой популярностью, потому
что позволяет судить о состоянии внутреннего
мира ребенка, ведь сам малыш рассказать о себе
словами пока не может. Если сравнить рисунки
человека, которые сделали дети разных стран,
разного социального происхождения, разной
культуры, нетрудно заметить, что развитие
изображения человека происходит у всех малышей
весьма сходным образом. То есть детский
спонтанный рисунок развивается по одним и тем же
законам, проходит одни и те же этапы.
Своеобразие детских рисунков породило в
среде ученых немало научных концепций. Например,
В.Штерн и Д.Селли разработали теорию символизма
детского рисунка. Они считали, что рисунок
ребенка — отнюдь не изображение конкретно
воспринимаемого предмета. Ребенок изображает то,
что он знает об объекте, а не непосредственно
воспринимаемый образец. Значит, детский рисунок
надо рассматривать как символ определенных
понятий. Маленький художник скорее символист,
чем реалист; он нисколько не заботится о полноте
и точности сходства, но довольствуется едва
достаточным намеком. «Набрасывая свою схему, он
не старается нарисовать или точно воспроизвести
что-нибудь, а скорее желает перечислить при
помощи нового средства — карандаша — то, что он
знает о каком-нибудь предмете.
Стремясь изобразить посредством линий знакомые
предметы, он нисколько не смущается законами
оптических явлений и, не обращая внимания на
перспективу, заставляет зрителя видеть заднюю
сторону предмета, видеть один предмет сквозь
другой» (Д.Селли).
Продолжение следует