Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Дошкольное образование»Содержание №23/2001


Рабочий стол

Играть или не играть — вот в чем вопрос!

КРУГЛЫЙ СТОЛ

ИГРАТЬ ИЛИ НЕ  ИГРАТЬ — ВОТ ВОПРОС!

Пожалуй, из всех «круглых столов» «Московского клуба заведующих» обсуждение, посвященное игре, было самым бурным. Ну кто мог предположить, что эта тема, кажущаяся хрестоматийной для дошкольной педагогики, вызовет столько споров! Возможно, это объясняется тем, что состав участников «круглого стола» был необычным: в нем участвовали наши гости — учителя старших классов Александр Глозман (победитель конкурса «Учитель года России» 1997 года) и Дмитрий Добротин (лауреат конкурса «Учитель года России» 1995 года), а также Баатр Егоров — научный сотрудник Института дошкольного образования и семейного воспитания, один из авторов программы «Развивающая педагогика оздоровления», в прошлом — заведующий детским садом, — т.е. сильная «мужская команда».
А «подливала масло в огонь» Лена Соловьева — психолог, человек, известный в дошкольном мире как один из соавторов программы «Радуга», заместитель главного редактора журнала «Дошкольное воспитание».
В разговоре также приняли участие: Ольга Прокопович — зам. директора ГОУ «Начальная школа — детский сад» № 1646, Ирина Сенновская, заведующая Центром развития ребенка № 867, Елена Пелих — директор ГОУ «Начальная школа — детский сад» № 1882, Лариса Гедыма — заведующая детским садом № 2281 и педагоги дополнительного образования из отдела игры Московского городского дворца творчества Марина Шаронова и Наталья Куршина.

Вела «круглый стол» Марина Аромштам.

Ольга Прокопович: Что можно сказать об игре? Что ее функции по отношению к ребенку не меняются с течением времени. Как была она самой важной деятельностью дошкольника, так и остается. Именно в игре раскрывается творческий потенциал ребенка. Но если пятилетнего малыша посадить за парту и начать его учить, к чему нас сейчас изо всех сил толкает школа, мы возможность играть у ребенка отбираем. Дошкольника можно учить только в процессе игры. Вспомните, как начинался эксперимент по обучению шестилеток. Классы открывались на базе детских садов. Была жесткая установка: учить только в игре. И не дай бог урок в этом классе будет проходить по школьной схеме! Учительница тут же нагоняй получит. И куда все это делось? Сейчас что можно увидеть? Сели, встали, руку поднять… А ведь шестилетки, они шестилетками и остались.

Наталья Куршина: Мне, наверное, очень повезло, потому что я работаю в игротеке Дворца творчества. Это целый мир Игры. Мы тоже обучаем пятилеток и шестилеток. Но именно в игре. Наш курс так и называется — «Развивающие игры». Мы никогда не обещаем родителям, что по окончании цикла занятий дети «усвоят то-то», «овладеют тем-то». Мы обещаем, что будем с детьми играть. Но вот год кончается, и выясняется, что многие наши дети и буквы знают, и в звуках разбираются, и считать умеют, и карта мира им известна.

Марина Шаронова: Проблемы, связанные с игрой дошкольников, безусловно, существуют. Но ведь в школе эти проблемы еще больше обостряются! Не умеющие играть дети не знают, чем занять себя на переменах. Только и остается им, что драться да толкаться. А потом, естественно, получать нагоняи от учителей. Почему так происходит? Да они просто не знают тех игр, в которые играли, например, мы с вами: скакалки, классики. Я уж не говорю о мяче. Это вообще волшебный предмет. Так ведь этому можно научить! Вы не представляете, с каким удовольствием младшие школьники обучаются играм.

Ирина Сенновская: Не могу не согласиться с коллегой. Но мне хотелось повернуть разговор в другое русло. Вот мы говорим: «Учите, играя», «Играйте с ребенком». К кому обращены эти слова? Ко взрослому, к педагогу. Но мы постоянно сталкиваемся с тем, что наши взрослые, опытнейшие воспитатели с большим стажем работы, совершенно не умеют играть с современными детьми. Не понимают, что они могут предложить ребенку, который растет среди телевизоров и видеомагнитофонов, компьютеров и электронных игрушек. Сегодняшние дети не играют ни в почту, ни в магазин. Даже в больницу они не играют. Они приносят слова, чуждые уху воспитателя, отсутствующие в опыте его детства и в опыте его работы даже десятилетней давности. А наука почему-то этой проблеме внимания не уделяет. Кто же научит нас, как выходить из этой ситуации — из ситуации изменившегося игрового мира, который мы плохо понимаем?

Ольга Прокопович: Мне кажется, обучение специалистов игре — очень важная тема. Вспомните, раньше воспитателей обучали играть: водили в разные детские сады, где игровая деятельность была хорошо поставлена, проводили семинары, рассказывали, как организовать ту или иную игру с детьми. В Институте усовершенствования даже ставка такая специальная была — методист по игровой деятельности. Теперь ни ставки, ни рекомендаций. А посмотрите на молодых специалистов!
В институте их чему угодно учат, только не играть с детьми. А ведь они — будущие педагоги-дошкольники.

Дмитрий Добротин: Я, наверное, подолью масла в огонь, но жалобный тон нынешних воспитателей и заведующих мне совершенно непонятен: литературы по играм — обучающим, развивающим — вполне достаточно. Если у воспитателя есть желание с ребенком поиграть, он возьмет книгу, подумает над ней немножко — что и как из нее приспособить для своих практических нужд, для своих детей — и нет проблем!
Другое дело, что не умеющие играть дети — это проблема не только детей начальной школы, но и старшеклассников. Точнее, учителей, работающих в старшей школе. Ведь в основе многих эффективных методик преподавания учебных дисциплин — химии, например (я — учитель химии в старшей школе), лежат игровые приемы. И в критический момент вдруг выясняется, что четырнадцатилетние подростки не понимают, что значит играть, не умеют играть по правилам.

Марина Аромштам: И из этих не умеющих играть подростков вырастают не умеющие играть взрослые, которые, в свою очередь, не смогут играть со своими детьми. Замкнутый круг! Можно ли его прорвать?

Я думаю, книжками тут не обойдешься. Безусловно, литературы по игре море. В том числе и с описаниями игр. Однако в первую очередь описываются какие игры? Дидактические, интеллектуальные, подвижные. Речь же идет, насколько я поняла, о сюжетно-ролевой игре. Такую игру, конечно, можно описать. Но научиться по описанию ей очень сложно. Чтобы организовать ролевую игру, необходим игровой опыт. Проблема заключается в том, возможно ли его приобрести уже будучи взрослым — подростком, студентом?

Лена Соловьева: Я хотела бы задать вопрос Дмитрию. Скажите, какой тип игры нужен вам для организации успешной деятельности на уроке?

Дмитрий Добротин: Ролевая игра. Как в нее можно играть на уроках химии? Прежде всего, моделируя производство. Здесь большой спектр ролей — от экологов до химиков-технологов. Эти игры вызывают у детей большой интерес. Но их организация требует много времени и именно из-за того, что дети к ним не готовы.

Александр Глозман: Я тоже учитель старшей школы. Недавно мы с ребятами 9—11-х классов участвовали в занятиях выездной экономической школы. Проводятся эти занятия очень интенсивно — в форме деловых игр. Дети работали там с необыкновенным энтузиазмом, они были буквально захвачены… Чем? Конечно, игровой ситуацией. Но по сути-то — учебным процессом! И я понял, чего нам в школе не хватает: такой формы занятий — в том числе занятий со старшеклассниками, — где бы они не были зажаты, смогли раскрепоститься. И я понял еще одну очень важную вещь: я, как учитель, этими игровыми технологиями не владею. Конечно, что-то можно ухватить на ходу, что-то делаешь интуитивно. Но реализовать игровую методику в полном объеме… Этому меня не учили. А владеть этим нужно. Это хороший тренинг для развития коммуникационных умений, для развития эмоциональной сферы. Не только для учеников. И для учителей. Здесь тебе и тренировка реакции, и развитие такого качества, как мобильность, — для педагога крайне важного. В школе возникает масса ситуаций, когда надо быстро среагировать. А наши старшеклассники в большинстве своем заторможены, не умеют выражать свои мысли, чувства. Кажется, они теряют даже то, что еще умели в детском саду и в начальной школе. Кто в этом виноват?
К сожалению, есть какой-то прокол в педагогическом образовании: нас учат технологиям, которые вписываются в рамки классно-урочной системы. А детям, видимо, нужно другое.

Баатр Егоров: По-моему, надо внести ясность в понятие «игра». Кажется, все присутствующие понимают это по-своему. Это естественно. Для каждого из присутствующих существует вид игры, наиболее значимый для его собственной деятельности. Для педагогов, готовящих детей к школе, — это развивающая игра. Для учителей старших классов — деловая игра. Для меня, если я занимаюсь оздоровлением малышей, это прежде всего подвижная игра. И каждый взрослый будет играть с детьми исходя из своих педагогических целей и задач.
Конечно, возможности использования игры как педагогического средства имеют свои ограничения. Можно призывать учителей начальных классов играть. Но это бессмысленные призывы, потому что учитель зажат в жесточайшие временные рамки. Он, может, и хотел бы поиграть, но 45-минутный урок не позволяет: контрольная на носу!
Что же касается детского сада, я вообще не понимаю проблемы: в детском саду нельзя работать не играя. Это просто невозможно! Дошкольник — человек играющий.
Мне кажется, острие проблемы направлено не на школу и не на детский сад, а на семью. Родители не умеют играть с детьми.
И действительно: во что можно дома поиграть с ребенком? Ну, в карты можно. А еще-то во что? Даже если ребенка научили некоторым играм в саду или в школе, он, возвращаясь туда после летнего отдыха с мамой и с папой, уже ничего не помнит, ничего не умеет. Проблема, по-моему, заключается в том, чтобы родители начали играть со своими детьми.

Марина Аромштам: Но почему сегодня возникает потребность в том, чтобы мама и папа учили ребенка играть? В период нашего детства не было такой потребности. Мама читала, водила в театр. В лучшем случае делала для ребенка или с ребенком игрушки. Папа, конечно, мог повозиться с детьми, выйти покататься с ними на горке. Но это вряд ли можно назвать «обучением игре». Дети обучались играм сами — в дворовых сообществах, от своих братьев и сестер. А сегодня мы должны приделывать им «костыли» в виде играющих мамы и папы и учить их тому, что — обратите внимание — является их «ведущей деятельностью»! Не парадокс ли?
На сегодняшний день мы констатируем: изменилась социальная среда. Многодетные семьи теперь редкость. Исчезли дворовые сообщества, где ребенок учился играть. Появилась новая игровая реальность в виде компьютерных игр: хотим мы или нет, а придется с ней считаться.
У меня создается впечатление, что сюжетно-ролевая игра сегодня переходит в разряд «элитных» занятий творчески одаренных дошкольников. Как чтение художественной литературы становится элитным занятием одаренных школьников. Ведь уметь играть — особенно в ролевые игры — это талант.
Игра — это творческая деятельность. Это прежде всего особое состояние. Можно ли вызвать это состояние искусственно?

Ольга Прокопович: На сегодняшний день существуют замечательные программы, предполагающие создание детско-родительских сообществ в дошкольных учреждениях. Например, программа Т. Дороновой. Согласно этой программе мы проводим замечательные, веселые праздники, в которых родители принимают участие вместе с детьми. В какой деятельности они могут объединиться? В игровой, в театральной. Разве это не обучение родителей? Разве они не учатся при этом играть со своими детьми?

Лариса Гедыма: Дело не в программе, а в педагоге, в воспитателе. Какую программу ни возьми — не приложишь к ней руки, так не будет она работать. Все зависит от конкретных людей.

Лена Соловьева: Я хочу сказать жестко, но то, в чем я убеждена. В том, что наши дети не играют, виноваты мы, педагоги дошкольного образования. Играть для ребенка естественно, как дышать. А виноваты мы тем, что мы полностью его жизнь организуем, направляем, управляем ею.
Стоит нам оставить детей на какое-то время в покое, они начинают играть. В чем наша проблема? Они играют не в то, что мы хотим. Мы хотим, чтобы игра детей была пасторальной картинкой жизни. А их игра — картинка реальной жизни, жестокой, грубой, с ругательствами — со всем тем, что они видят вокруг себя. Это первое. Второе: из игр детей уходит воспроизведение какой-либо трудовой профессиональной деятельности. Они не играют в труд. Раньше дети действительно играли в «пахарей». Потому что в это «играли» взрослые. Вся страна строила БАМ и поднимала целину. И это действительно было содержанием жизни. Сейчас этого нет. Сейчас трудно понять, чем человек живет, чем занимается и куда вся эта масса людей ездит целый день. Во что же дети играют? Они воспроизводят сюжеты, сериалы, мультфильмы. Мы считаем, что мы знаем, как надо с детьми играть. Это та фраза, с которой начинается убийство игры. Нельзя знать, как надо играть и как они должны играть.

Дмитрий Добротин: Так нужно или не нужно учить детей играть?

Елена Пелих: Я за то, чтобы учить детей играть, создавать игровые ситуации. Иногда смотришь на детей, которых играть не учили: игрушек полно, играй не хочу. А дети не знают, на чем остановиться: не оказалось среди них лидера, который мог бы затеять игру. Но если им подсказать сюжет, помочь роли распределить, дать толчок — глядишь, они и заиграют. В следующий раз им уже легче будет развивать игровую ситуацию.

Лена Соловьева: Игра — это зеркало души. Вот утром я встаю, смотрю в зеркало и, к примеру, ужасаюсь тому, что вижу. Но я же не начинаю красить зеркало! Я крашу лицо. Бессмысленно красить отражение. А игра — это отражение. Отражение внешней и внутренней жизни ребенка.
В игре отражается то, что мы ребенку дали. За игрой можно наблюдать, и ты узнаешь, чем ребенок богат. Но в игру бессмысленно внедряться и пытаться что-то в ней поменять. Взрослых мы учим уважению к ребенку, ненасилию и нормальному человеческому общению. Когда все это есть, дети играют. Ребенка надо уважать, управлять им нельзя.

Дмитрий Добротин: В чем же тогда, по-вашему, заключается роль педагога?

Лена Соловьева: Взрослый должен уметь выступить в качестве партнера, причем в той роли, на которую его приглашает ребенок.
Умный педагог всегда спросит у ребенка: «Что мне делать?», а не начинает руководить и устанавливать свои правила, попадая на «чужую территорию».

Марина Аромштам: Знаете, какое требование предъявляют к садовнице вальдорфского детского сада? Быть как можно менее заметной — так, чтобы случайно не оказалось, что присутствие педагога в группе ощущается больше присутствия детей. Их и ходить учат специальной походкой, и говорить с особыми интонациями, нараспев. Все направлено на то, чтобы ослабить взрослое вторжение в детский мир.

Лариса Гедыма: У нас в детском саду есть одна воспитательница — тихая, мягкая. Как ни зайдешь, дети все время с ней что-то делают: то расчесывают ее, то наряжают, то кормят. Поначалу было непонятно, что же такое «странное» поведение педагога даст детям. И что же? К концу года выяснилось, что дети ее группы — самые творческие, интереснее всех в садике играют. Не лидировать в игре, не занимать там «руководящих постов» — не значит не учить.

Баатр Егоров: Я несколько лет проработал в детском саду. Но описанный вами эталон педагога — не для меня. Слишком я для этого эмоциональный. Может, эмоциональным людям в детском саду не место?
Почему-то, когда мы говорим об обучении, то все время подчеркиваем: надо подходить к процессу обучения с учетом индивидуальных способностей. Но как только мы заговариваем об игре, оказывается, что по отношению к ней этот принцип не работает: и игра как бы общая для всех, и дети все одинаковые. А ведь и педагог — индивидуальность, и ребенок — индивидуальность, и, значит, к игре как деятельности надо подходить с учетом индивидуальных особенностей.
Вы правы: многое зависит от личности педагога. Один может работать по данной программе великолепно, а десять человек в этом же детском саду по этой же программе будут работать плохо.

Марина Аромштам: Возможно, мы со временем научимся подбирать образовательные программы и с учетом особенностей детей, и с учетом особенностей педагогов. И, возможно, в них по-разному будет определяться подход к игровой деятельности…

Уважаемые читатели! Если вы хотите и можете продолжить этот разговор, ждем от вас писем и магнитофонных записей обсуждений предложенной проблемы.

Марина Аромштам

Рейтинг@Mail.ru