Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Дошкольное образование»Содержание №17/2003

ПОРТРЕТ

Лицом к лицу с Татьяной Оверчук

Чиновник, занимающий самое почетное кресло, прежде всего человек. (Если это, конечно, не гоголевский персонаж.) И для всей нашей рабочей судьбы бывает порой немаловажно узнать именно человеческую сторону того, кто нами управляет. Иными словами, управленца надо «знать в лицо».
Сегодня мы встречаемся лицом к лицу с Татьяной Оверчук — человеком, ответственным за дошкольное образование России.

— Татьяна Ивановна! Вы занимаете высокий пост. Ваше имя известно не только любому управленцу, но и воспитателям.
Как вы считаете, когда вы были маленькой, что-нибудь обещало такой взлет? Можно ли было предугадать вашу судьбу? Или все произошло совершенно случайно? Вас просто вытолкнуло на стезю дошкольного образования, и эта стезя оказалась успешной?

— Знаете, для начала я хотела бы внести небольшую поправочку. Пост мой скорее не высокий, а ответственный. Очень ответственный пост. И это понятно каждому. А вот что касается «судьбоносности» моей должности, то в детстве я никогда не задумывалась над своей будущей профессией. Но я учительский ребенок. Папа мой преподавал в техническом училище. Он «технарь». А мама всю жизнь проработала в школе, преподавала русский и литературу. С пятого класса я «проверяла» тетради ее учеников-старшеклассников. Мама устраивала все так, чтобы я чувствовала себя настоящей «учительницей». Правда, орудовала я не красной ручкой, а простым карандашом — выносила замеченные ошибки на поля. А мама потом внимательно смотрела, что я там обнаружила. Но я чувствовала невероятную ответственность. И это, видимо, послужило развитию моей грамотности. Я всегда очень грамотно писала. Всегда получала пятерки по русскому. Но всерьез о педагогической деятельности я не думала.

— Про вас никогда не говорили — «прирожденный педагог»?

— Не помню. Но вокруг меня всегда были дети. Я с ними очень любила возиться, особенно с малышами. Вечно затевала какие-то игры, ставила сценки, придумывала для них самые неожиданные развлечения. Например, любила наряжаться в старушку, которая приносит детям маленькие подарочки и рассказывает сказки. И так артистично у меня это получалось, что довольно долго мне удавалось «дурачить» соседских малышей. Они и вправду думали, что к ним в гости приходила добрая бабушка.
Не знаю, можно ли усмотреть в этом какую-то судьбоносность. Но в действительности я попала в дошкольное образование неожиданно для себя.
Я учила немецкий язык, очень его любила и хотела в будущем заниматься языком. После школы я поступала в ростовский пединститут на факультет иностранных языков...

— Так вы родом из Ростова-на-Дону?

— Я донская казачка. Все мои корни там. Так вот, поступить на выбранный факультет мне не удалось. Конкурс был большой. И я хоть и хорошо знала язык, но конкурировать с выпускниками спецшкол не могла. Нужного количества баллов я не добрала, но эти очки позволили мне без труда попасть на дошкольный факультет. Я стала там учиться и очень быстро поняла, что попала именно туда, куда мне и надо было попасть. Там были такие интересные предметы! Взять хотя бы природоведение. Мы знали наизусть все ростовские парки, каждую травинку могли назвать по имени. Практические занятия в мастерских, живопись, музыка, литературоведение... Все, что я получила на дошкольном факультете, впоследствии очень мне пригодилось. Это был такой теплый, «домашный» факультет. Очень женский. То, что там давалось, было важно не только с точки зрения будущей профессии, но и с точки зрения развития женского начала, женской психологии.

— Судя по вашим словам, дошкольный факультет реализовывал просветительские идеи первых женских курсов, когда-то основанных в Петербурге Бецким. А как вы теперь, задним числом, оцениваете ростовскую «педагогическую школу»?

— Знаете, у меня муж военный, и я с ним много кочевала по России. Это обычная судьба жены офицера. Мне много удалось повидать и было что с чем сравнивать. Работая с детьми, я не раз вспоминала слова своей институтской преподавательницы по дошкольной педагогике Светланы Васильевны Петериной: «У ребенка есть три особенности: подражательность, самостоятельность и активность. Ни одну из них нельзя упускать из виду. Тогда педагогический процесс будет выстраиваться грамотно». А ведь это были годы, когда о самостоятельности детей еще не модно было говорить. Главным тогда была дисциплина, следование дисциплинарным принципам. Но благодаря ростовской педагогической школе я вынесла из института представление о педагогических принципах, намного опережавших свое время. Я очень рада тому, что руководитель кафедры Чумичева Раиса Михайловна поддерживает и развивает лучшие традиции подготовки педагогов для детских садов. Ростовская кафедра сегодня является «оплотом» для новых, более молодых факультетов дошкольной педагогики на юге России, в Нижнем Поволжье.

— То есть случайный выбор факультета определил всю дальнейшую судьбу?

— Да. Я оказалась внутри дошкольной педагогики, и она помогла мне многое в себе открыть. Я, например, выяснила, что неплохо пою. Настолько неплохо, что некоторое время работала музыкальным руководителем в детском саду.

— Расскажите, как строилась ваша карьера. С чего вы начинали?

— Сначала, после института, я работала воспитателем.

— Долго?

— Поскольку мы с мужем часто переезжали с места на место, мне каждый раз приходилось начинать свою работу с должности воспитателя. Сначала я работала воспитателем в детском саду в маленьком городке Ростовской области — в Морозовске. Потом мы переехали в Киев. Затем в Свердловск.
Но меня каждый раз довольно быстро выдвигали на должность методиста (как тогда называлась эта должность).

— Но в какой-то момент это случилось впервые. Как по-вашему, что позволило вам занять новую должность?

— Меня всегда считали грамотным педагогом. Я приехала в Свердловск и пришла устраиваться на работу в детский сад «с улицы». Никакой протекции у меня не было. Наверное, сыграло роль то, что я приехала из Киева. Киев по сравнению со Свердловском был столичным городом. Поэтому к опыту моей методической работы отнеслись серьезно. Со мной очень долго беседовали. А потом предложили работать методистом. Тогда методист имел в детском саду полставки. Поэтому я работала сразу в двух садах — и буквально разрывалась на части.
Не обошлось и без некоторой ревности заведующих друг к другу: они все пытались выяснить, где я работаю лучше, где делаю больше. Проверяли меня, проверяли, а в результате пригласили работать в гороно. И там я проработала 10 лет — сначала методистом, потом инспектором. Бывали в моей жизни и такие ситуации, когда я совмещала работу методиста с работой воспитателя в одном и том же садике. Вот это действительно трудно. Попробуй что-нибудь потребовать с коллег, если не можешь продемонстрировать требуемое собственной работой! Но такое совместительство — конечно, сложная ситуация.

— А заведовать детским садом вам приходилось?

— Официально — нет. Замещать заведующую случалось. Причем в течение довольно продолжительного времени — год или полтора. Но мой конек — именно методическая работа.

— Как вы оказались в министерстве?

— Да все по той же причине: мужа перевели в Москву. Здесь, правда, вмешались мои бывшие коллеги. Позвонили в Москву, дали мне характеристику и попросили помочь в трудоустройстве. Мои переезды странным образом пошли мне на пользу. Мостов я нигде за собой не сжигала, и везде у меня были друзья.

— А враги? Враги у вас есть?

— Наверное, есть. Наверное, я кому-то не нравлюсь.

— Мне очень хочется расспросить вас про мужа, сыгравшего такую важную роль в вашей карьере. Но я все-таки сначала задам вопрос о методической работе. Что, по-вашему, является ядром методической работы?

— Содержание методической работы, на мой взгляд, определяется его задачами. А я выделяла для себя две главные задачи: сплочение педагогического коллектива и создание эмоционально-комфортной обстановки для детей.
Это очень важно — развернуть педагогов на детей. Так, чтобы в центре внимания, в центре работы всегда оказывался ребенок. Мне всегда было жаль детей, с которыми обращаются грубо или даже просто неласково. Всегда хотелось, чтобы педагоги детей жалели...

— А какой детский возраст вам больше всего нравится?

— Больше всего люблю малышей — двух-трехлеточек. В последние годы своей работы воспитателем я предпочитала работать с малышами. Но когда я была молоденькой, мне было интересней работать с подготовишками. Жизнь у нас была бурной и насыщенной. Они, например, меня замуж выдавали...

— Это каким же образом?

— Мой будущий муж, когда приезжал на побывку, встречал меня с работы. Дети это приметили. Однажды прихожу в группу и обнаруживаю, что мои дети — мальчики — объявили мне бойкот. Девочки подбежали ко мне, как обычно, а группа мальчишек уселась отдельно. Надутые такие. Сидят — ни во что не играют, не разговаривают. Я не могу понять, в чем дело. Организовала с девчонками зажигательную игру и делаю вид, что не замечаю этих «дутиков». Они, естественно, не выдержали. Откомандировали «парламентера». Подходит ко мне Жора, смотрит исподлобья и говорит: «Татьяна Ивановна! Знаете, мы почему разговаривать с вами не хотим? Потому что вот тот солдатик... Вы на нем поженитесь, и он вас увезет». У меня еще и в мыслях этого не было, а они мне предрекли мое будущее. Я так вспыхнула, покраснела! Мы с моим мужем — будущим офицером — учились в одной школе. Он был ужасно заумным и активным — комсоргом. Я чувствовала его симпатию. Но после школы наши пути разошлись, и мы довольно долго не встречались. Даже не переписывались.
А потом он как-то приехал в отпуск, и мы стали встречаться. Но я тогда всерьез о замужестве и не помышляла. У меня и в мыслях этого не было. Дети мне мою судьбу предрекли. За год до того, как я действительно вышла замуж. Этих своих первых детей я помню очень хорошо. И их имена, и их игры, и их портретные характеристики, которые я составляла.

— Судя по всему, ваши первые дети вас очень любили.

— Да, они ко мне прямо липли. Я в обращении с ними была всегда очень мягкой. И мне за это порой доставалось. Тогда же дисциплина в группе была главным показателем качества педагогической работы. Даже похвала была такая: «Этот воспитатель умеет держать детей в руках!» Дети должны были сидеть на стульчиках, как гвоздиками прибитые, и смотреть в глаза воспитателю. А проверяющим меня методистам казалось, что я балую своих воспитанников, расслабляю, расхолаживаю.
Возможно, мне еще не хватало опыта и в чем-то критика была справедлива. Но я была очень рада, когда появилась концепция личностно-ориентированной педагогики. Я ее приняла не как дань моде, а по внутреннему убеждению. Она мне очень близка.

— Татьяна Ивановна! Вот вы прошли все ступени иерархической лестницы дошкольного образования, примерили на себя разнообразные педагогические «роли». Как вы считаете, у вас сформировалось чувство интуитивной оценки работы детского сада? Можете ли вы оценить климат, там царящий, прямо с порога, по «воздуху»?

— Возможно, попадая в новый для себя детский сад, я не могу сразу уловить всех подспудных течений. Но почувствовать, комфортно ли здесь детям, я, безусловно, могу.

— В этом вас нельзя обмануть? Например, пустить пыль в глаза зеркалами и коврами, хозяйским угощением?

— Нет. Случается, меня ведут в детский сад, который на хорошем счету в местном управлении образования. А мне там становится скучно. Нестерпимо скучно. И тогда я молчу.
Не люблю обижать людей. Всегда думаешь: вдруг ты чего-то все-таки не понял, не ухватил? Но я всегда вижу, когда детский сад представляет собой хоромы, созданные без учета детского характера, детских потребностей. Красота красотой, но к чему она, если детям не разрешают прикасаться к игрушкам? Это меня всегда очень расстраивает.

— То есть для вас очень важным критерием оценки детского сада является возможность детей играть?

— Да. Это, пожалуй, самый важный критерий.

— А если бы вам пришлось выбирать между садом, где не везде вытерта пыль, но дети от души играют, и садом, где идеальная чистота, но созданная за счет того, что дети мало играют, — что бы вы выбрали?

— Знаете, пыль — это тоже мой «пунктик». Грязи я не выношу. И выбор тяжелый. Но я, пожалуй, выбрала бы тот садик, где дети играют. Игра и воспитывает, и развивает, и лечит. Без нее дошкольная педагогика — ничто.
Я из своего опыта — и рабочего, и домашнего — знаю, как ребенок (даже если он болен) оживает, оживает в буквальном смысле слова, если ты с ним играешь, рассказываешь сказку.

— Вы сами умеете импровизировать? Для вас это не трудно — например, сказку придумать?

— Не трудно. Я это люблю. А для педагога, на мой взгляд, это очень важное качество.

— Татьяна Ивановна! Вот вы изложили свои педагогические принципы. Но все-таки, что это значит — управлять дошкольным образованием России? Любой воспитатель поймет вас, когда вы рассказываете об отношении к детям и о том, что с ними надо играть. Но министерство для большинства из этих же людей — довольно загадочная организация. В чем заключаются ваши функции как министерского чиновника?

— Если говорить чиновничьим языком, в министерстве мы занимаемся развитием стратегических линий дошкольного образования. Для меня труднее всего работать над финансово-экономическим направлением. Мы ведь педагоги, а не экономисты. Конечно, мы хорошо знаем детский сад, его нужды и проблемы. Но отсутствие экономического образования сказывается. Здесь важно найти грамотных помощников, которым можно доверять и на которых можно положиться.

— А как можно было бы объяснить, что такое стратегия дошкольного образования?

— Мы анализируем ситуацию, которая складывается в дошкольном образовании — часто эта ситуация неоднозначна для различных регионов России, — и вычленяем основные проблемы, формулируем их, выстраиваем по степени значимости. Проблемы требуют решений, и мы их ищем. Так рождаются новые формы работы, под которые мы разрабатываем нормативную базу. А дальше мы пробуем обеспечить эти формы методическим содержанием.

— Насколько регионы могут корректировать предлагаемые министерством решения? Насколько они активны, и поддерживаете ли вы подобную активность?

— Регионы сильно нас корректируют. Дошкольникам инициативы вообще не занимать. Им только дай идею — они так ее развивают, что просто диву даешься!
Вот, для примера, приведу то, что получилось в Курганской области с группами кратковременного пребывания. Мы привыкли к тому, что группы кратковременного пребывания организуются на базе детского сада. Но в Курганской области к настоящему времени в ряде сел вообще не осталось детских садов. А дети дошкольного возраста есть, и работать с ними нужно. Поэтому группы кратковременного пребывания организуются на базе различных культурных центров — библиотек, клубов. А в городе Новоуральске за счет средств муниципалитета организовали группы кратковременного пребывания для детей из неблагополучных семей. Местные управленцы называют их «группами для лохматиков». «Лохматиков» этих отмыли, поставили на питание и пытаются чему-то обучать.
Вообще, положа руку на сердце, надо сказать, что регионы в решении проблем частенько опережают министерство. Мы, анализируя проблему, обычно сталкиваемся с тем, что где-то уже имеются ростки новых форм. Кто-то что-то уже пробует, исходя из своих конкретных задач.

— То есть вы приветствуете инициативу регионов?

— Безусловно. Единственное условие — соответствие этой инициативы федеральной нормативной базе. И за все последнее десятилетие у нас в области дошкольного образования не было конфликтных ситуаций между регионами и министерством.

— Хочу задать такой вопрос. Стратегия той или иной образовательной области определяется личностью, которая отвечает за ее управление. Насколько ваша стратегия является прямым продолжением той политики, которую проводила Рина Борисовна Стеркина? Или что-то существенно изменилось?

— Нет. Мы долго работали вместе. Мы вместе разрабатывали концепцию непрерывного образования и решали проблему стандартов дошкольного образования.

— У Рины Борисовны были очень специфические взгляды на стандарты дошкольного образования. Она была принципиальным противником оценки ЗУНов детей дошкольного возраста. В результате имеющиеся на сегодняшний день стандарты сильно раздражают многих региональных чиновников. Они считают, что лишены удобных инструментов проверки дошкольных учреждений.

— Вопрос о стандартах очень сложный. Мы оказались перед сильным давлением общественности. И стандарты в том виде, в котором они разрабатывались под руководством Рины Борисовны, сегодня оказываются неприемлемыми.
Во-первых, значительная часть детей приходит в школу из семьи. О каких стандартах может идти речь? Стандарты должны распространяться на всех детей, а не на какую-то часть.

— Встает ли сегодня вопрос о необходимости введения обязательного дошкольного образования — хотя бы для старших дошкольников?

— Мы над этим думаем. С другой стороны, специфика дошкольного образования требует отказа от оценивания ребенка. Я считаю этот принцип правильным и не хочу ему изменять. Хотя его часто сегодня нарушают, используя самые разные красивые слова вроде «тестирование». А в некоторых прогимназиях даже экзамены существуют. Это, на мой взгляд, очень плохо. И допускать этого нельзя.
То, что в регионах хотят облегчить жизнь проверяющему, понятно. Но в дошкольном образовании мы в первую очередь должны думать о детях, а не о проверяющих.

Хорошо бы на том и стоять.

Беседу вела  Марина АЛЕКСАНДРОВСКАЯ

 

Рейтинг@Mail.ru