На ковре-самолете
финансовой самостоятельности
С чего бы начать эту своеобразную повесть о
финансовой самостоятельности? О том, как эту
самостоятельность видит и чувствует, как живет в
ней Нина Воробьева — заведующая детского сада
«Мальвина» г. Новый Уренгой?
Начнем ее так, как начала свое повествование сама
Воробьева, — с бельгийских ковров.
Я иду по ковру…
До перестройки сад Нины Воробьевой был
ведомственным. И это, по словам заведующей,
«давало возможность мало-мальски жить». Потекла
у тебя крыша или унитазы полетели, ты всегда
знаешь, куда обратиться, и всегда уверен, что
кто-то эти «унитазные» проблемы на себя возьмет.
А потом ведомственные садики один за другим
перешли в ведение городского управления
образованием, и золотой век кончился.
Перекладывать хозяйственные нужды стало не на
кого: как хочешь, так и вертись. Сам ищи
подрядчиков для латания крыши, сам добывай
деньги для ремонта.
А деньги в управлении — «единые и
неделимые», поставленные на службу
централизованному обеспечению. Сегодня всем
дают ковры, завтра — холодильники, через год —
мебель. «А мне холодильник был не нужен. Мне в то
время, когда по плану холодильники шли, были
необходимы игрушки. Но я же — в ведении
управления. Кто там будет в мои персональные
нужды вникать? Вот этот холодильник и привезли.
Сгрузили и под забором детского сада поставили.
Прямо хоть плачь!»
А потом возникла «ковровая» проблема.
Ковры детскому саду очень нужны: это понимают все
— от уборщицы до Самого Главного Начальника. Но
управление закупило искусственные бельгийские
ковры, а упрямой и привередливой Воробьевой
требовались ковры натуральные: «Ребенок в
детском саду двенадцать часов находится. Они у
меня большую часть дня в носочках ходят, а то и
совсем босичком. Как по-вашему, есть разница, по
натуральной шерсти он пяточками топает или по
искусственному ворсу? Это ведь Север. Здесь
каждая деталь значение имеет!»
Из-за ковров разразился целый скандал.
Ершистая заведующая наотрез от них отказалась и
потребовала финансовые выкладки по годовой
смете. На этот раз ковры ей под забором сгружать
не стали, но и выкладки не представили. Сказали,
невозможно узнать, какое количество денег из
«коллективного» бюджета «съедает» именно сад
Воробьевой. Это оказалось последней каплей в
чаше терпения (или нетерпения) Нины Владимировны
и решающим толчком к принятию решения — перейти
на самостоятельный баланс. Воробьева
подготовила нужные бумаги, и в течение полугода
— с большим шумом и треском — ДОУ «Мальвина»
выпустили в самостоятельное финансовое
плавание.
В качестве стартового мероприятия
Воробьева дала телеграмму на брестскую ковровую
фабрику. Через две недели полы детского сада
покрылись прекрасными натуральными коврами —
как и было задумано.
Деловые люди, давайте дружить!
Но «ковровая история» этим не
исчерпывается. Некоторые вопросы так и просятся
с языка, так и путаются в натуральной шерсти.
В смете детского сада всего две защищенные
статьи — на зарплату (точнее, на зарплатку)
работникам и на питание детей. На хозяйственные
нужды денег отпускается в обрез. И как-то не очень
верилось, что, даже приняв на себя множество
аскетических обетов, детскому саду под силу
приобретение такой роскоши, как натуральные
ковры. Откуда же все-таки взялись на них деньги?
— Так ведь я стала юридическим лицом! У меня
появился счет в банке. На этот счет стали
поступать деньги от спонсоров и дарителей.
Воробьева, которой активности и
энергичности не занимать, благодаря финансовой
самостоятельности получила возможность
договариваться с руководителями предприятий и
организаций. Точнее, вступать с ними в «рыночные»
отношения. Каждый на рынке торгует тем, что имеет.
Воробьева выставила на продажу… места в детском
садике.
— Что это значит? А вот что. У нас в городе есть
довольно богатая организация —
«Ямбурггаздобыча». У этой организации есть свой
детский сад. Он расположен в южной части города.
Но часть семей проживает в северном районе — как
раз там, где наша «Мальвина». Я прихожу к
директору организации и говорю: «У меня
прекрасный детский сад. У вас — прекрасные дети,
нуждающиеся в моем садике. Содержание ребенка в
детском саду стоит вот столько (показываю смету).
Купите у меня несколько мест — помогите мне
жить!»
Хороший руководитель всегда
заинтересован в том, чтобы его сотрудники жили в
атмосфере семейного благополучия. «Прекрасный
детский сад» (как и «прекрасная школа») — не
последний элемент этого благополучия. Поэтому
практически все ведущие администраторы
«Ямбурггаза» привели своих малышей в детский сад
Воробьевой, и организация перечислила на счет
«Мальвины» деньги в размере двадцатикратной
сметы (из расчета двадцати мест для детей
сотрудников). В сопровождение к деньгам
прикладывалось письмо, разрешающее использовать
взносы на те или иные цели.
— Но подобная сделка имела под собой нормативную
базу?
— Тогда, когда мы на это решились, еще нет. Однако
деньги были перечислены на счет (никто из нас в
руках их не держал) и перечислены согласно
официальному договору, заключенному между мной
как финансово-юридическим лицом и «Ямбурггазом».
А перечисление денег в качестве целевых взносов
шло в рамках действующего законодательства.
Однако Нина Воробьева пошла дальше и
добилась от управления создания нормативной
базы для своих действий. В уставе детского сада
появилось положение, по которому определенное
количество мест сверх норматива можно было
продавать по себестоимости. Учитывая то
обстоятельство, что «Мальвина» находится на
самостоятельном балансе, Управление образования
Нового Уренгоя в качестве учредителя утвердило
устав, уточнив цифру: 20% детей от общего набора
Воробьева могла принять на коммерческих
основаниях. Подобная система сегодня действует в
вузах страны: «платники» сильно помогают
университетам выжить. Точно так же система
«платников» в детском саду в девяностые годы
помогла Воробьевой поднять детский сад, вытянуть
его из нужды и неразрешимых финансовых проблем.
Сегодня ситуация изменилась. Говорят,
администрация города и руководители ведущих
предприятий уже вырастили детей и не стремятся
покупать места в детском саду десятками. Да и к
деньгам бизнесмены стали относиться несколько
иначе — более скупо и осмотрительно. Поэтому
жизненно важная строчка о возможном проценте
«платников» среди детей учредителями из устава
вычеркнута. Да и в «Мальвине» давно уже нет
свободных мест — даже на продажу. Разве что
одно-два, и то на определенный ограниченный срок.
В детском саду комплектуются только
младшие группы. В каждой группе — пятнадцать
трехлеток. Если родитель непременно хочет в
«Мальвину» — на любых условиях и любой ценой,
даже если малыш по списку оказывается
шестнадцатым или семнадцатым, — тогда
включается старый механизм: подписывается
договор об оплате места. Но родители «платника»,
по соглашению с заведующей, контролируют
бесплатные места. Если в группе освободилось
место (кто-то из детей выбыл), они тут же пишут
заявление о переводе ребенка на бюджетное место.
«И если родители некоторое время
платили за малыша, я обязательно переведу его на
бесплатное место. Это золотое правило».
А дальше состоятельный родитель будет
помогать саду по мере желания и необходимости —
своей и учреждения.
Путешествие в подземелье
А необходимость возникает частенько —
ввиду развитости фантазии заведующей и ее
страстной жажды к усовершенствованию детского
сада. К примеру, от кого из управленцев не
услышишь жалобы на отсутствие помещений? И то
хочется, и это, да негде. Грандиозные планы
Воробьевой, само собой разумеется, не вмещались в
типовое здание.
Вообще-то железобетон не обладает свойствами
резины растягиваться. Но это по общеизвестным
законам физики. Нина Владимировна о них, конечно,
слыхала. Но она, как оказалось, не всегда мыслит в
категориях трех измерений. Если в стороны нельзя
и вверх нельзя, почему бы не попробовать... вглубь?
Иными словами, почему бы не расширить детский сад
снизу, углубив подвал настолько, чтобы его можно
было переоборудовать под функциональные
помещения?
Дети подземелья
Эта дверь ведет в знаменитый на весь
Уренгой подвал детского сада «Мальвина». Каких
только чудес не увидишь в благоустроенном и
снабженном вентиляцией подземелье! Судя по
всему, здесь располагаются самые любимые детьми
помещения: сауна, спортивные залы, портретная
галерея. Так что в данном случае быть ребенком
подземелья очень даже хочется. |
Подобной «подпольной» (в прямом и
переносном смысле) стройки Новый Уренгой еще не
видывал. Строители — мама Тани, папа Васи, мужья
воспитательниц, сменяющиеся профессиональные
бригады с производств
родителей-предпринимателей, передовая
общественность города и солдаты местного
гарнизона. Они же финансисты, они же архитекторы,
они же дизайнеры. Причем все — совершенно
секретно! Например, землю из подвала воспитатели
с детьми выносили исключительно в темноте —
благо темноты на Севере не занимать. А почему? Да
потому что стройка была строжайше запрещена.
Приказом управления. Точнее, многочисленными
приказами, в которых было написано: «Немедленно
прекратить противоправные действия по
переоборудованию подвала!»
— Не прекратили?
— Не прекратили. Хотя меня за это наказывали.
Выговорами, угрозами увольнения. Только что со
мной можно сделать? Хотите меня с работы снять? Да
пожалуйста — снимайте. Пойду в школу
преподавать. Что касается детского сада — так я
себе достойных заместителей воспитала: не хуже
меня руководить будут. А подвал этот мне был
очень нужен. Просто необходим. И мы его построили.
Углубились в землю на
2 м 20 см.
Сейчас в переоборудованном подвале
располагаются физкультурный зал, сауна,
хореографический класс, уголок государственной
символики и галерея выпускников.
Но итогом «противозаконной стройки» явились не
только дополнительные помещения, но и новый
уровень самосознания педколлектива, новый
уровень отношений с родителями.
«Победа! Мы это сделали! Мы! Все вместе!» Все
вместе — для «наших» детей.
«Подвал увеличил наши возможности. А из наших
возможностей складывается наш имидж».
Имиджем Воробьева занялась уже тогда,
когда 90% российских заведующих еще учились
произносить это слово. Она умела «поднимать шум»
вокруг своего детского сада, умела
продемонстрировать его в самом выгодном свете и
не гнушалась пиаровских ухищрений. Про детский
сад писали местные газеты, детский сад
показывали по местному телевидению. В детский
сад в качестве частого гостя заезжал мэр города.
Все достойные внимания придумки и новинки можно
обнаружить в «Мальвине»: и кафе, и бассейн, и
зимний сад, и фольклорная горница, и
мини-планетарий.
Комната сказок
Точнее, не комната, а целый зал красоты
необыкновенной: «с золочеными стенами, куполами
и садами». Это полифункциональное пространство,
которое при желании превращается в театральное
помещение, в репетиционный зал или в комнату для
занятий, тоже немного волшебных, потому что
сказочный воздух пропитал здесь все уголки и
щелочки. |
Но создаются они не в один день
и не по мановению волшебной палочки. За всем
стоят кропотливый труд, вдумчивая напористость и
терпение.
«— Наши дети кушают в кафе, а не в группах. Это
кафе — одна из достопримечательностей детского
сада. Но создавали мы его в течение нескольких
лет. Сначала купили шторы. Потом, на следующий
год, кухонное оборудование. На третий год —
столики для детей. И лишь на четвертый год нам
удалось собрать вместе все необходимое.
— То есть вы способны ставить долгосрочные цели?
Прямо так и планировать: «Через четыре года я
открою кафе»?
— Да. Это принцип нашей работы.
— А как на этом сказывается ощущение опасности,
что, может быть, придется идти преподавать в
школу?
— Никак. Одинокой я себя не чувствую. У меня за
спиной — мои девочки».
Требуется Мисс Мальвина
Портретная галерея выпускников
Каждая группа выпускников
оставляет детскому саду на память свой
коллективный портрет. Это традиция. Традиция,
побуждающая детей и родителей будущих
первоклассников соревноваться в творческой
выдумке со своими предшественниками. Кроме
обычных фотографий в рамках (правда, в красивых
рамках и под стеклом), в галерее существуют и
необычные портреты — в виде чудо-дерева,
сказочного домика, цветочной полянки. Сделаны
они из разных материалов и рассматривать их одно
удовольствие: ведь это уже не просто
коллективная фотография, а настоящее
произведение искусства. |
Холл детского сада украшает батарея
почетных грамот — многочисленные свидетельства
побед в профессиональных конкурсах.
«Мы всегда рассчитываем только на призовые
места. Иначе зачем участвовать? И девочки мои
знают, что мы — лучше всех».
Люди, собственно, по этому принципу и отбираются.
К примеру, нужна кастелянша. Воробьева дает по
местному телевидению строку: «Требуется…» и
телефон. Это недешево. Но в этом случае с деньгами
не считаются. В результате на место появляется
сорок претендентов. Воробьева со всеми беседует.
Всех записывает в специальную тетрадочку. Затем
записи внимательно просматриваются и из сорока
выбираются десять, прошедших на «второй тур». Им
предлагают принести свои швейные работы. В
результате в «финал» выходят трое. Из этих троих
наконец выбирается Мисс Кастелянша, достойная
занять место в «Мальвине». Казалось, чего бы еще?
— Мы заставили ее учиться. В этом году
она заканчивает педучилище.
— Вы заставили кастеляншу получать
педагогическое образование?
— А как же! Она же в детском саду работает,
общается с детьми. Они приходят к ней на примерки,
она подбирает им костюмы… Выучится — мы ей
факультатив вести дадим. У каждого моего
сотрудника должна быть педагогическая
перспектива.
— А поваров вы тоже учите педагогике?
— В институтах и колледжах — нет. Но мой повар —
не просто работник кухни. Он — хозяин садовского
кафе. А это ко многому обязывает. Да и вообще… Не
талантливых людей у нас нет. Они здесь не нужны.
Сотрудникам, и правда, скучать не
приходится. Им все время приходится учиться,
повышать свой образовательный ценз. Некоторых
командируют в Москву или в районные центры. А
очень часто специалистов «выписывают» прямо в
детский сад: они читают лекции, ведут занятия,
обучают стратегии и тактике. Если уж кто
приезжает, то непременно звезда педагогического
небосклона — такая, чтобы встряхнуть
педколлектив, поднять планку педагогического
мастерства. Все занятия «мастера» снимаются на
видеопленку и потом подробно анализируются.
— Но ведь женщина — существо коварное.
Вы ее выучили, а она — раз и в декрет ушла. Женская
природа не мешает вам выстраивать свою
стратегию?
— Нет. Я, знаете ли, даже закономерность такую
вывела. Вот приходит к нам девочка — молодая,
незамужняя. Немного поработает — хлоп! — и замуж
вышла. Это аура такая в детском саду. Что касается
декретов, ходят мои воспитательницы в декрет.
— Но декретные отпуска включаются в
долгосрочное планирование?
— Конечно. Я спрашиваю: «Ты планируешь уйти в
декрет?» О своих планах мне должны сообщить. Я же
на самостоятельном балансе. Мне декретные деньги
в бюджет заложить надо. Накануне учебного года.
Сейчас у меня таких три человека — которым в
декрет сходить надо. Я им говорю: «Идите. И
возвращайтесь, как малышу три месяца будет». Я бы
для них, для своих, открыла специальную группу —
группу грудничков трехмесячных. Наполняемостью
человек в пять. Но они что-то тянут пока.
Из декретных отпусков возвращаются назад — в
детский сад. Казалось бы, за что держатся? За
зарплату эту небольшую?
«Я скажу, за что держатся. Друг за друга, за
коллектив.
Как только ты переступил порог детского сада,
должен почувствовать, что домой попал. Все
заботы, хлопоты, тревоги, к детям не относящиеся,
— они там, за порогом остаются. А здесь всем
тепло, уютно, красиво. Все друг другу улыбаются. И
зарплата — хоть и маленькая — вовремя выдается
на руки».
Рабочее место воспитателя
Вот так выглядит рабочее место воспитателя
в детском саду «Мальвина»: и красиво, и уютно, и
функционально. Под рукой нужные документы и
списки, расписание и план работы. Все
способствует спокойному и вдумчивому
интеллектуальному труду. |
При первой возможности
Воробьева эту маленькую зарплату старается
повысить. «Самостоятельность — дело хлопотное.
Но как только мы на самостоятельный баланс
перешли, коллективу стало легче жить. Я
высчитываю каждую копеечку. Предположим, кто-то
заболел, получил деньги по линии соцстраха.
Значит, мои деньги сэкономились. Кто-то неделю за
свой счет взял. Тоже деньги в кассу идут. Кто-то на
полторы ставки работает. А полставки не заняты.
Таким образом, каждый месяц складывается
экономия заработной платы. Когда ведется общая
бухгалтерия, результаты такой экономии
рассматриваются вышестоящим руководством. В
результате раз в год кто-то может получить
премию. А у меня распределение надбавок
происходит каждый месяц».
Для этого в детском саду создана специальная
комиссия.
Старший воспитатель ведет учет того, кто сколько
работал, кто в каких мероприятиях принимал
участие. Медсестра подает данные о посещаемости
детей и т.д. В результате старший воспитатель
составляет списки: этому педагогу начислить 25%
надбавки, а этому — 15%. «Мои сотрудники знают, что
каждый получает в зависимости от того, как
работает. Если одна, готовясь к празднику,
просиживает в детском саду по двенадцать часов, а
другая вылетает за дверь «со звонком», как они
могут получать одинаково? Зарплата зависит от
того, насколько ты вкладываешься в работу». Но
заведующая, исходя из знания семейной ситуации
работника, его самочувствия и психологической
необходимости, может изменить сумму надбавки в
большую или меньшую сторону.
И вообще внимание заведующей к своим подчиненным
— один из важнейших принципов Воробьевой.
«В начале девяностых мода такая была — оставлять
воспитателей без мебели. Все столы в группах
ликвидировали, всех на ковры пересадили. Я тогда
хладнокровно к этим изменениям отнеслась. Мне
это не понравилось. Это за такую-то зарплату мой
воспитатель еще и на полу сидеть будет? Во время
занятий — пожалуйста. Это как кому удобно. На
моих коврах сидеть одно удовольствие. Но вот дети
легли спать. И воспитателю нужно в тишине
посидеть, поработать или почитать. У меня во всех
группах оборудовано для него великолепное
рабочее место. Если спальня зеленая, рабочее
место педагога тоже зелененькое. Голубая
спальня, стол голубой. В белой спальне белая
мебель. Все это — элементы одомашнивания сада. И
дети, и взрослые должны чувствовать себя в
детском саду как дома».
Свет мой, зеркальце, скажи...
«Бабушкин уголок»
Где встречаются дети разных групп в детском
саду? На лестничных переходах и площадках. Здесь
все так и устроено, чтобы хотелось
поприветствовать знакомого: «Эй, здорово! Как
живешь?» Ну а если тебе взгрустнулось по
возвращении в северный город из деревни на
Большой Земле, где ты гостил у любимой бабушки,
можешь посидеть-помечтать в специальном уголке.
Он так и называется — «Бабушкин уголок». |
Вдоль длинного коридора детского сада
— зеркала в рост ребенка.
«Ребеночек, пока маленький, должен на себя
наглядеться, налюбоваться собой. А мы — им».
Родители, судя по всему, не зря ломают копья за
место в «Мальвине» и не зря готовы за это платить.
Детей здесь любят, о них думают, простраивают их
перспективы. Чуть-чуть балуют. Это хорошо. Это
правильно. Когда чуть-чуть. То есть с детьми все
так же, как со взрослыми: «Переступил порог
детского сада, здесь уютно и тепло. Здесь ты всем
нужен». Взрослые всегда — вольно или невольно —
проецируют на детей стиль собственных
взаимоотношений и взаимоощущений. В особенности
педагоги. А педагоги «Мальвины» тоже ведь
отражаются в зеркалах длинного садовского
коридора. И зеркальца убеждают их: «Ты, ты на
свете всех умнее, всех прекрасней и смелее». С
подачи заведующей, конечно.
Она именно это ценит и уважает — ум и смелость,
независимость и работоспособность.
«Как перейти на финансовую самостоятельность?
Это не каждый может. Для этого надо быть
внутренне самостоятельным, независимым
человеком. Уверенность в себе — это первое и
необходимое условие…»
Марина АЛЕКСАНДРОВСКАЯ
|