Продолжение. Начало см.
в № 10, 13, 19,
21/2004
Записки воспитательницы
16.XI. Сегодня я, наконец,
окончательно поняла, какая я дура. Набитая.
Все опять из-за «тихого часа».
Как я уже говорила, у Любови Борисовны есть дочь
Геля. Ей 12 лет. Она часто заходит за мамой после
школы и знает всех детей по именам. Любовь
Борисовна ее даже иногда оставляет с детьми на
«тихом часе». И вот Илюша (наш главный хулиган)
сегодня сказал:
— Мы любим спать с Гелей.
А Вика подтвердила:
— Да, с ней все хорошо спят.
Вот тебе раз! А ведь я-то успеваю вся
изнервничаться за этот самый «тихий час».
Я решила проверить. «Запустила» к ним Гелю, даже
читать им не стала, соврала, что занята. Сама сижу
в группе. Слышу — действительно тихо! Я вытерпела
минут 40, заглянула в спальню: почти все спят!
Только Ксюша, Игорь, Маша, Ариша, Лера, которые
вообще никогда не спят, лежат так, — но эти дети
дисциплинированные: хоть сами не спят, но и
другим не мешают. Ай да Геля!
Смотрю на нее: а она взяла кубики, те самые,
которыми наши дети играют, села к окну и играет
этими кубиками. Сидит спиной к детям, не обращая
на них ровно никакого внимания.
Вот тут-то я и поняла, какая я идиотка. Да ведь они
«плохо себя ведут» именно потому, что мы с
Любовью Борисовной этого от них ожидаем! Больше
всех хулиганит Илья Воронов, а у Гели он спит!
Просто я оказалась благодарным зрителем для их
шалостей: еще бы, такое внимание им уделяла, будто
их баловство — самое важное, что есть на свете!
Ну, дурочка!
Все, теперь буду делать так: книжку почитала,
вышла в группу — и не обращать внимания на них,
если только там не какой-нибудь уж слишком явный
шум. Но и тогда не сердиться, а подойти, поправить
одеяло, погладить по головке и уйти.
Бедные дети: им приходится среди бела дня два с
половиной часа валяться в постелях! Я бы с ума
сошла!
17.XI. Вчера был так называемый
«педчас», я познакомилась со всеми своими
коллегами. Есть очень симпатичные лица. Но сам
педчас мне не понравился.
Начался он с игры, цель которой — запомнить имена
друг друга. Проводила игру психолог, Мария
Сергеевна, молодая девушка, очень бойкая, даже
подчеркнуто развязная, но бойкость ее мне
показалась напускной.
Игра такая: каждый должен назвать цветок, «с
которым он себя ассоциирует» (так выразилась
Мария Сергеевна). Назвать свое имя-отчество.
Потом следующий, по часовой стрелке (все сидели в
кругу), но он называет сначала цветок и
имя-отчество предыдущего, а уж потом свои — и т.д.,
и т.п. Потом нужно было назвать животное, потом
еще что-то. Продолжалось это долго.
Интересно, что заведующую с трудом удалось
уговорить сесть со всеми вместе: она как-то лучше
себя чувствует отдельно от других. Играли, в
общем, как дети, я пока успела всех рассмотреть.
Больше всех меня интересует Саодат Рустамовна,
моя «соседка» по этажу: она работает в
подготовительной группе, ее дверь рядом с нашей.
Саодат замечательно держится, гордая, с
великолепным достоинством — прямо княгиня! — ну
и красивая. Я ее часто вижу на прогулке, в
коридоре. Она всегда спокойна, уверена в себе,
никогда не повышает голоса, никогда никуда не
торопится. Хотела бы и я так научиться! А ведь на
вид она ненамного старше меня.
Мне бы хотелось с ней сойтись поближе, но пока не
получается: она такая недоступная! Пока мы с ней
только что здороваемся.
Еще мне нравится музрук, Светлана Павловна. Она
большая, как дом. Она мне нравится за умение
обращаться с детьми. Дети ее слушаются, как
собачки: она и пошутит, и поворчит, но никогда не
злится, не выходит из себя, — и поет она здорово, и
танцует (несмотря на комплекцию!), и играет на
пианино. Умеет работать! Я ее за это очень уважаю.
Да, так о педчасе. Играли мы, играли, я
уже всех успела рассмотреть. Соскучилась. Честно
говоря, странный педчас. Добро бы нас научили
играм, в которые можно играть с детьми.
Потом началась официальная часть. Тема —
развитие речи 3—4-летних детей. А у меня таких нет,
у меня только Сеня четырехлетний, и то ему скоро
будет пять. «Докладывали» наши воспитательницы
скучно, по бумажкам: по-моему, все это они из книг
выписали. О «своих» детях ни слова.
И, опять же, интересно: когда играли, заведующая
себя явно чувствовала не в своей тарелке. Теперь
она уселась за свой стол, отдельно от всех, строго
всех слушала, придирчиво задавала вопросы. Но
даже я поняла по ее вопросам: она сама в этом
ничего не смыслит. Да и не интересует ее развитие
речи детей. Это она так: показывает, кто в доме
хозяин, — чтоб подчиненные боялись и уважали.
Потом заведующая стала высказывать свои
претензии по чистоте в группах: что где должно
лежать, что куда убирать и пр. Важная тема, ничего
не скажешь! Но самое любопытное, что говорила она
это довольно-таки хамским тоном, неуважительно,
грубо.
А я вспомнила, как она на этой неделе вызывала
меня к себе, стала спрашивать, когда я ухожу с
первой смены, сколько часов отрабатываю — ну, я
ей по простоте ответила правду. Она: «Вы
недорабатываете: по КЗОТу положено 36 часов
работать, а у вас получается 32». Я, признаться,
растерялась, говорю: «Хорошо, я буду оставаться
до двух часов». Это ее удовлетворило, я ушла, а
сама думаю: «А что я буду делать во время «тихого
часа», когда уже пришла на вторую смену моя
напарница? Сидеть, читать книжку? Зачем? Какой в
этом смысл?»
А на следующий день заведующая зашла
ко мне в группу и говорит: «Извините, я ошиблась:
для молодых специалистов установлена норма 32
часа». Я ее вежливо поблагодарила, а сама думаю:
«О Господи! Да ведь она уверена, что работать —
это значит куда-то прийти и там отсидеть
определенное количество часов, — чем меньше, тем
лучше! Она даже не понимает, что работать — это
значит что-то делать, пользу приносить. М-да!»
И действительно, наша Наталья Петровна в детском
саду совершенно ничего не делает. Зайдет в
группу, мельком бросит «Здравствуйте!», кинет
взгляд по углам (чистоту проверяет) и уходит. О
нашей работе она ничего не знает, и ее это явно не
интересует. Детей многих не знает даже по именам.
Если она в детском саду, то просто сидит в своем
кабинете, или у секретаря, или, наконец, в
методкабинете: пьет чай, болтает со своими.
«Свои» — что-то вроде «адъютантов ее
превосходительства» — это психолог, методист и
секретарь. Все они с детьми не работают и,
насколько я заметила, вообще ничего полезного не
делают.
Как-то грустно мне стало после этого педчаса.
А дома еще мама нагнала тоски. Я ее
спросила: «Как же так?» — рассказала о своих
впечатлениях о нашем внутридетсадовском
начальстве. Мама вздохнула и довольно-таки
спокойно говорит:
— Знаешь, я сейчас работаю уже в четвертой по
счету школе: из четырех директоров три были точно
такие же, как твоя Наталья Петровна. А был один
мужчина — это был карьерист, честолюбец: ему
хотелось, чтобы его школа давала самые блестящие
результаты, а что это такое у нас? Это оценки. Вот
он давил на учителей, чтобы ставили высокие
оценки, несмотря ни на что. С ним было тяжелее
всего работать. Я тогда и ушла, как только
выпустила детей. А если директор ни во что не
вмешивается, не ходит на уроки, ничего не делает
— это лучше всего.
Уверенно так сказала. И нагнала на меня страшную
тоску.
Значит, у нас по-прежнему слаще всего живется
бездельникам, паразитам? Помню, как на уроке
русского языка в училище нам как-то объяснили,
что слово «работа», оказывается, этимологически
однокоренное со словом «раб». Работают — значит
рабы. Это даже вроде как тавтология.
Но я не хочу быть рабыней! Я хочу быть свободным
человеком!
Неужели после всех революций, «перестроек» и
«демократизаций» мы по-прежнему живем в рабстве?
Продолжение следует
Материал подготовлен В. СЛУЦКИЙ
|